Эми Мерфи - Падшие

Это похоже, как будто находишься одновременно в двух мирах, накладывающихся друг на друга — реальный и не реальный.

Эрелай видела гиганта, руки положены на бедра, вместо лица — пустота, стоит сразу на двух планетах.

Мысль оказалась странной и неудобной. Эрелай нервно засмеялась, когда в голове прозвучал чужой голос.

/Посерьезней. Будь посерьезней, дитя./

Эрелай знала, что в ее голову затесался кто-то чужой, но не ткой нежеланный гость, как Тристик. Просто другой.

/Успокойся. Сосредоточься на мне, на моих словах./

Эрелай всплыла, собираясь. Было легко представить как разбросанные по мрачным просторам кусочки тщательно соединяются воедино. Руки, которые делали это, оказались корявыми и древними, покрытыми чешуйчатой, белой кожей. В странной двойственности они прижимали ее голову с обоих сторон. С закрытыми глазами она, все же, чувствовала, что это существо почти вплотную приблизило свою голову к ее.

В обычном состоянии Эрелай бы начала задыхаться. Она ненавидела это ощущение давления. Концентрация ускользала. Появилось желание вырваться.

/Тише, дитя./

Скиилоид. Лири. Это были его руки, голос.

Он пришел со священником, Линео. Они со странной твердостью сделали предложение, как врач, предлагающий единственно доступный метод лечения. Как будто был выбор. Черт побери, в конце концов, другого выхода не было.

/Сосредоточься. Вместе со мной. Не бойся./

Она узнала комнату, душистый, сухой воздух исчез. Вокруг полная темнота. Эрелай сразу узнала, куда он ее втянул. И страх вырос.

/Не бойся./

Когтистая паника в груди отступила, прижавшись вниз, но не желая уползать полностью. Она стала послушной, и, тем не менее, часть ее смотрела на все с небольшим недоверием.

Комната казалась намного выше, потолок исчезал в темноте высоко над головой. Звуки шагов умирали на блестящем, как черный лед, полу. Там, вдалеке, на самом краю, в окружении слабого света сидела на своем троне злая королева.

Тристик. Не распрямляя сутулых плеч, она поднялась, возвысившись над Эрелай. Губы растянулись в жесткой улыбке, обнажив неровные зубы.

/Интригующе. Ты пришла ко мне, прекрасная девочка./

Погасшая было паника вновь встрепенулась, заметалась.

/Держись. Будь собой. Она всего лишь тень. Она бессильна./

Эрелай успокоилась.

/Используешь обычного мистика, чтобы бороться со мной?/

Тристик подошла к ней, обошла вокруг своей добычи.

/Заканчивай этот бред. Вернись ко мне./

Эрелай осознала, что что-то тянет ее за порог чувствительности. Корни и лианы этого чуждого места в ее голове высохли, сморщились. Где-то там Лири освобождал почву от яда. Сейчас Эрелай это поняла. Он проник с помощью Эрелай в логово зверя и пытался уничтожить это гнездо.

/Ты предназначена для этого, Верадин. Мы связаны, ты и я./

В тон Тристик закралось отчаяние.

Она набросилась на Эрелай, но тень прошла сквозь нее. Обманутая, Тристик развернулась и поспешно злобно прошипела:

/Думаешь, это тебя спасет? Я вижу все и никакой мистик, кто бы он ни был, со своими примитивными приемами мне не помеха./

Тристик разваливалась, осыпаясь внутрь, словно ломались кости. Рука зацепила Эрелай за плечо, стремясь порвать его, разорвать на части. Но это была уже фантомная тень. Злая королева осыпалась, ног до колен уже не было, зашаталась, словно на нее навалилось что-то массивное.

/Ты моя. Это еще не конец./

Темная кровь проступила в уголках губ. С каждым вдохом, каждым словом, что произносила Тристик, Эрелай чувствовала увеличение силы, давно забытой жизнерадостности. Кровь моя , поняла она. Она моя.

Эрелай села.

Из легких поднялась тяжелая жидкость, стремящаяся утопить ее. Эрелай упала на бок, когда на нее напал безудержный кашель. Краем сознания она узнал вкус крови.

Или это очередной сон?

Откашлявшись, она осмотрелась. Смутно знакомая комната. Мысли медленно приходили в порядок.

Лири отошел, спрятав руки в отворотах длинной мантии. Капюшон закрыл непривычное лицо, тень от капюшона сделала невозможным рассмотреть его глаза.

— Ушла, — выдохнула Эрелай. — Тристик ушла.

Голова под капюшоном кивнула, но священник ничего не сказал.

У стены выложен ряд свечей. Вдоль этой же стены висят лианы сабет-лозы. Теплый, влажный воздух наполнен их ароматов. Недалеко Эрелай услышала низкое, еле различимое пение священников, возносящих молитву Мири. Последний раз Эрелай его слышала в детстве, на Аргосе.

Сокрушающей волной вернулась память: крошечный флакон катится по полу. Сердитый голос Джона, смягченный страхом. Ладони над ней, пытаются открыть ей рот. Какая-то приторная сладкая жидкость.

Затем эти куски встали на свое место. Это был Храм Страданий. А священник по имени Линео потом рассказал большую часть произошедшего здесь. Они помогли оттащить ее от края чего-то страшного.

— Существо по имени Тристик разрушено. Я разорвал ее связь с тобой. Но, боюсь, что-то там осталось. У нее очень сильное желание вернуть тебя, дитя, — сказал Лири. Его голос казался слабее, чкм у Эрелай, дыхание затрудненное. Девушка смотрела, как он присаживается на деревянную скамейку рядом с ней. Узловатые руки держатся за трость, выглядевшую такой же древней и скрученной, как он сам. — Полукровка умна и беспощадна. Она одержима мыслью, что ты — ее спасение, даже когда она начнет гнить. Ничто не сможет удержать ее, чтобы добраться до тебя, кроме смерти.

— Как думаете, она сможет найти меня здесь? — спросила Эрелай.

— Вполне возможно. Вполне возможно, — ответил Лири. — Я не сомневаюсь в ее находчивости.

Эрелай закусила губу, боясь задать следующий вопрос, беспокоящий ее. Означает ли это, что Взгляд пропал? Неужели ей предстоит бояться прикасаться к другим людям?

Словно угадав ее мысли, Лири обратил на нее молокообразный взгляд.

— Искра Взгляда всегда обитала внутри тебя, как и в любом другом из детей Мири. Тем не менее, в тебе, дитя, он сильнее. Само собой, ты уже ощутила это влияние. Удачная догадка… первая встреча с кем-нибудь, но остается ощущение, что знаешь их всегда. Это должно было помочь идти по своему незримому Пути. Конечно, это не означает, что нужно было тебя изменять, как уже изменили, — Лири сделал паузу, после чего продолжил: — Но эта мерзость… Тристик… вмешалась. Изменения, сделанные ей в тебе, заставили Взгляд стать ярче, чем намеревалась когда-либо Мири.

— Но я не хочу, — нахмурившись, Эрелай потрясла головой.

— То, что ты хочешь, дитя, не имеет значения. Оно останется частью тебя. И станет еще сильнее, — мягкости в голосе Лири поубавилось. — И теперь, внимание — ты должна научиться контролировать это. Будь осторожна с теми, с кем вступаешь в контакт. Если тебе придется использовать Взгляд на ком-то другом, будь мудрой. Этот кто-то на время станет тобой. В тот момент, когда ты станешь кем-то другим, ты возьмешь их воспоминания и их… сущность. Вижу, ты такое уже испытала. Нет?