Павел Иевлев - Безумные дни

— Что у нас с фонарями? — спросил Артём. — Надолго хватит?

— Не о том беспокоишься, — отмахнулась Ольга, — в крайнем случае, вынем акк из моей винтовки, от него наши фонари будут тысячу лет гореть. Под слоем карбоната кальция. Красиво будет…

Вернувшись к реперу — девственная чистота его чёрной и геометрически правильной поверхности смотрелась в этом царстве плавных линий вызывающе, — они повернули в правый коридор. Идти стало легче — снизу торчало меньше наростов, сталактиты сверху не торчали острыми концами.

— А здесь ходят! — сказал Борух, разглядывая коридор. — Хуи пинают. Вон, посшибали почти все. Мы на верном пути, похоже.

Коридор плавно загибался и уходил вниз, Артём следил за направлением на репер и почти не смотрел по сторонам, так что майору пришлось довольно грубо дёрнуть его за эвакуационную стропу разгрузки.

— Стоять! Никому не двигаться! — прошипел он.

— Что такое? — тихо спросил Артём.

— Смотри! — он посветил тонким лучом подствольного фонаря невысоко над полом пещеры. В его свете заиграла блестками тонкая стальная нить, натянутая среди известняковых натёков на уровне чуть ниже колена.

— Растяжка?

— Да, — подтвердил Борух. — Если бы не севший на неё конденсат, запросто бы напоролись. А ну, отойдите назад…

— Ебать тут взрывчатки… — сказал удивлённо майор через несколько минут. — Кто-то кого-то очень сильно не любит…

— Может быть, нас? — спросила Ольга.

— Может, и нас, — не стал спорить Борух. — Но обрушило бы нахрен всю пещеру.

Когда встали возле выходного репера, (а он нашёлся буквально в десятке метров от закладки в небольшом пещерном зале), майор сказал:

— Встаньте плотнее, ближе к камню и после переноса — ни шагу в сторону! Лучше вообще не двигайтесь, пока я не скажу!

— Готов, — подтвердил Артём и мир моргнул.

Сначала Артёму показалось, что они никуда не перенеслись — было так же темно и сыро, тихо журчало и капало.

— Не двигайтесь! — напряжённым голосом сказал Борух. — Не дышите, блядь, и не моргайте даже!

Артём скосил глаза и увидел, как майор осторожно обводит лучом фонаря плетение проводов и коробочек на коротких штативах. За ними смутно просматривались влажные бетонные стены какого-то бункера.

— Оль, у тебя есть косметичка? — внезапно спросил он.

— Хочешь сделать маникюр? — удивилась Ольга.

— Нет, попудрить носик. Пудра есть у тебя, женщина? Только осторожно, ради всего святого! Никаких резких движений!

Ольга завозилась за спиной Артёма, зашуршала чем-то, вжикнула «молния». Затем она осторожно и медленно протянула руку над его плечом и передала Боруху плоскую коробочку.

— Аккуратней с ней, — попросила она серьёзно. — Это французская! Больше я такой не достану, Земля-то закрыта.

— Женщины… — вздохнул майор. — А ну-ка…

Он присел, раскрыл коробочку, поднёс к лицу и внезапно сильно дунул.

— Ах, ты!.. — возмутилась Ольга и тут же замолкла — пыльное облачко обозначило в воздухе перекрестье красных тонких лучей.

— Тём, скажи мне, пожалуйста, что это не транзит, а? — с надеждой спросила Ольга.

— Это не транзит, — послушно подтвердил Артём. — Можем уйти прямо отсюда.

— Тогда стойте, где стоите, — сказал с облегчением майор. — Тут «клейморы» на электроподрыв и лазерные датчики. Если что — только фарш по стенам.

Они стояли пятнадцать минут, не шевелясь, и это было даже хуже, чем прыгать по каменным залупам в пещере. У Артёма зверски разболелась нога, всё тело зудело от влажной одежды, сырое бельё натёрло в паху, автомат неудобно упирался в бок магазином, а планшет оттягивал руки. Чтобы отвлечься, он считал варианты переходов, и выходило, что, как ни петляй и ни прыгай по срезам, в итоге они идут либо через один узел, либо через второй. Был ещё третий — но в нём их уже встретил тот военный, и второй раз лучше не пробовать.

— Три или четыре прыжка — и мы либо дома, либо покойники, — сообщил он, дважды проверив свои выводы.

— Велик Мультиверсум — а свалить некуда… — вздохнул Борух.

— Готовность! — Артём взялся за планшет.

И мир снова моргнул.

Проснувшись от пинка в бок маленькой, но твёрдой пяткой, некоторое время соображал, где я. Помещение было уютным, но незнакомым и с лёгким, почти неуловимым налётом казёнщины. Как номер в дорогом отеле. Пятка, впрочем, была родная — Машкина розовая пяточка. Она вечно умудряется во сне развернуться в кровати поперёк и начать пинаться. Тут я сообразил, что это наш новый дом в Альтерионе. Или на Альтерионе? Надо бы выяснить, а то, знаете ли, бывали в нашем мире прецеденты.

Машку я вчера из последних сил уложил спать в её розово-кружевном безумии, но она, видимо, проснувшись ночью, нашла меня своим безошибочным детским пинательным инстинктом в соседней спальне. И пристроилась досыпать у меня под боком. Она так часто делает, если ей тревожно. В ногах развалился пушистой рыжей подушкой котик — а с виду и не скажешь, что такой тяжёлый…

Я немного полюбовался умилительной картиной — золотистые Машкины волосы на подушке, рыже-белый кошачий мех на одеяле. Оба-два привольно разлеглись поперёк, оставив мне маленький уголок кровати, и дружно сопели, каждый в свои две дырочки. И были совершеннейшее ми-ми-ми. Дети и котики — что может быть прекраснее? Разве что кофе и завтрак.

Я прошёлся по второму этажу, открывая двери, пока не нашёл санузел. К счастью, довольно обычный, без высокотехнологических хитростей — ещё не хватало с утра ощущать себя дикарем, моющим ноги в биде. Только унитаз, вместо того чтобы скучно смыть воду, внезапно поднялся и кувыркнулся назад, в стену, после чего вернулся обратно уже стерильным.

Я себя с утра чувствовал… Как бы это полегче выразиться? Как будто меня вчера пинала ногами бразильская футбольная команда. Почему бразильская? Потому что попадала. Утомительный был денёк. Отвык я от такой физической активности, расслабился на сидячей работе. Хорошо хоть альтерионская мазь от ожогов оказалась фантастически эффективной — никаких следов на физиономии, только борода выгорела.

Умывшись, спустился вниз в поисках кухни и наткнулся на сонную, зевающую Криспи в голубой пижаме.

— Доброе утро! — она помахала мне ладошкой. — Я тут заняла комнату внизу. Ты не против? Я могу и в другую переселиться, у меня вещей ещё нет совсем…

— Живи, где хочешь, Крис, — отмахнулся я. — Все равно я опять уезжаю. Лучше скажи, где тут кухня?

— Ой, — Криспи засуетилась, — кофе и яичница с сосисками тебя устроят? Я приготовлю сейчас!

— Да ладно, я и сам могу…

— Нет-нет, позволь мне! Я умею обращаться с нашей кухонной техникой…

Я хотел было возмутиться, заявить, что я с любой техникой на раз-два… Потом подумал, что ладно. Хочет девочка сделать мне приятное — пускай, не буду обламывать. У неё и так сейчас, небось, в башке кавардак — вернуться на родину после такого жизненного провала, потеряв пять лет жизни, в непонятном статусе… Если игра в хозяйку дома её успокаивает — пусть пока. Привезу Ленку — разберутся, чьи на кухне сковородки. Тем более что я, и правда, без понятия, как у них тут кофе варят. Небось, не в джезве, как я привык. В кофеварке какой-нибудь модной, поди. Хорошо хоть сам кофе есть.