Роберт Хайнлайн - Нам, живущим. Реквием

Моухок отнюдь не индеец, да и Клифф тоже. Моухок – это поворот с перетеканием с лезвия одного конька на лезвие другого. Звучит не слишком понятно? Ну, в общем, вы катитесь на коньках так быстро, как можете, а потом внезапно поворачиваетесь и скользите назад. В это время ваш партнер скрещивает ноги, и вы, тесно обнявшись, поворачиваете под невообразимым углом. Так можно вывихнуть себе оба колена. На самом деле вы едва можете этого избежать. Когда я сообщила об этом папочке, он сказал, что все это звучит как-то глупо, за исключением перспективы покататься в инвалидном кресле.

Вы можете задаться вопросом, почему я упорствовала? Ну ладно, во-первых, мое сражение с моухоком вынудило Клиффа представиться и заняться моим обучением. Это было классно. Во-вторых, говорят, что любовь придает нам силы терпеть едва стоящего на коньках партнера девяносто дней – или даже шесть месяцев, если это истинная любовь. А вот это было нехорошо. По моим расчетам, у меня были максимум полгода на то, чтобы либо справиться с моухоком, либо изгнать Клиффа из своей жизни и посвятить ее благочестивым делам.

Этот моухок чуть меня не уделал, но Клифф был очень терпелив. Он сказал, что проблемы могут быть из-за моих ботинок, и дал мне какие-то вкладыши для пяток [83]. В конце концов я с грехом пополам ему научилась, и Клифф перешел к другим вещам.

У мамы не было проблем с моухоком. Она прошла его, изучила элементы фокстрота (который гораздо хитрее), а потом пробежалась еще по семи или восьми танцевальным схемам. На самом деле мама никогда хорошо не танцевала, но она могла танцевать, и она могла при случае поддержать своего партнера. Мама, она такая, маленькая, но крепкая (я-то больше по части величественных манер и неземной красоты). Она разработала собственный живенький стиль. Наш клубный тренер пытался его отшлифовать, но потом бросил это занятие и позволил ей изучать новые вещи с такой скоростью, с какой ей хотелось, и это было к лучшему.

В марте папочка пришел посмотреть карнавал и последовавшие за ним танцы. Разумеется, он похвалил маму за костюмы, которые она придумала. Однако танцы заставили его призадуматься. Мама была очень популярна на льду, даже Клифф предпочитал танцевать с ней, а не со мной. Я считала, что папочка должен гордиться, видя, что мать его потомства пользуется успехом, но вместо этого он выглядел задумчивым. Он мрачно заметил, что исполнение танго должно быть ограничено только женатыми парами или, по крайней мере, считаться эквивалентом брачного обязательства.

Мама тогда сказала: «фи». И еще она сказала: «ну-ну».

Пару раз после этого папа заглядывал на каток и наблюдал танцы. Когда в университете закончились занятия, он надолго уехал на рыбалку и не настаивал, чтобы мама его сопровождала. Меня это встревожило, но мама сказала, что он принял Вселенную такой, какая она есть. Это показалось мне странным. Обычно папочка заставляет Вселенную принять его. Важность для подростка стабильного семейного фона подчеркнута жирным шрифтом во всех школьных учебниках (так же как в более интересных работах по психологии, которые папочка пытается прятать под замком), так что я решила держать ухо востро.

Папочка прислал открытку с почтовым штемпелем Грин-Маунтин-Фоллс, штат Колорадо, а с ней немного рыбы, упакованной в лед.

Вернувшись, он выказал интерес к катанию на коньках и позаимствовал у мамы «Учебник по фигурному катанию для начинающих». Однажды вечером, когда мама, мелкий и я возвратились с катка, папочка закрыл книгу и объявил:

– Марта, я пришел к заключению, что фигурное катание в основе своей элементарно.

Маме следовало быть осторожней. Но она сказала только:

– Да, дорогой? Вот и хорошо. – И уплыла, чтобы накрыть стол к ужину.

– Да, – продолжал он, следуя за ней. – Это – элементарная физика, прежде всего закон сохранения момента импульса, плюс законы, касающиеся приобретения определенных навыков; фигурное катание можно быстро освоить, проанализировав все движения, а дальше можно быть уверенным, что повторишь их с первого раза. Любой человек с адекватными умственными способностями может овладеть этим искусством за короткое время.

– Хм, – сказала мама. – И очевидно, ты можешь применить на практике открытые тобой принципы?

– Разумеется, – ответил он. – Катанием на коньках обычно занимаются в совсем юном возрасте, когда не сформировались привычки к умственной дисциплине. Или, наоборот, в зрелом – но от случая к случаю, а не систематически. Мне жаль, что у меня нет времени, чтобы продемонстрировать это. Однако принципы ясно видны из моего анализа…

Вот почему в следующую пятницу мы все пошли на каток. Мама начала выбирать коньки для папочки в скейтшопе [84]. Но он отмахнулся от ее помощи.

– Я должен сам пройти все этапы, – сказал он. – Увидимся на льду.

Я никогда не видела маму в таком смятении.

– Ваш отец – сущий ребенок! Морин, ты поможешь ему, когда он выйдет на лед, – с тем настроем, в котором он пребывает, он не позволит мне помочь ему. О боже! Надеюсь, я не забыла, как накладывать шины!

– Возможно, это будет его голова, а не нога, – предположила я.

Это ее почему-то не утешило.

Мне не пришлось никому помогать, потому что папочку встретила на льду мисс Свенсон, наш клубный тренер.

– Я договорился по телефону о помощи с мисс Свенсон, дорогая, – сказал он маме. И как пишут в книгах: «С этим он удалился на зубцах своих коньков».

Мисс Свенсон улыбнулась маме и сказала:

– Не волнуйтесь, я позабочусь о нем.

Мама ответила:

– Кто сказал, что я волнуюсь? – И унеслась прочь. Она выглядела раздраженной.

Мисс Свенсон отбуксировала папочку в загон, где тренируют молодняк. Потом она сказала мне сладким голосом:

– А теперь, Морин, иди покатайся где-нибудь в другом месте. Просто притворись, что вашего отца здесь вообще нет.

Я умею понимать намеки; я вернулась на свой участок потренироваться в скольжении на внутренней кромке.

Через некоторое время ко мне присоединилась мама.

– С ним все в порядке? – спросила она.

– Вероятно. Мисс Свенсон почти никогда их не калечит.

– Я только прокачусь, чтобы посмотреть, как она справляется.

– Без меня, – ответила я. – Меня уже выгнали. Им не нужны зрители.

Мама сказала:

– Они будут слишком заняты, чтобы заметить меня.

Вскоре она вернулась с пылающими щеками и начала выписывать петли как безумная.

Наконец включили музыку для танцев. Мама спряталась в комнату для девочек, чтобы восстановить макияж и уверенность в себе. Первым танцем был фоуртинстеп.

Папа и мисс Свенсон вышли на танцевальную дорожку. Удивительное дело, но они, похоже, и в самом деле собирались танцевать со всеми остальными!