Джош Малерман - Мэлори [litres]

Все так и есть. Просто все они в повязках. Родители протягивают руки. Мэлори не видит их, они не могут дотянуться друг до друга. Она лишь слышит голоса и бежит, спотыкаясь, изнывая от жары. Или барахтается в воде, а нечто огромное уплывает от нее в темноте, и, кажется, его уже не догнать.

Мэлори спрыгивает на пути вслед за детьми.

Рельсы, шпалы.

Ей надо догнать поезд.

«Поднажми, Мэлори!» – звучит в голове голос Шеннон.

Даже сестра теперь подбадривает с мостка. Хотя еще недавно заявляла: «Озеро мое, а не твое. И папа любит меня больше, чем тебя!»

Папа. Сэм Волш.

А сейчас Шеннон зовет – громко, взволнованно.

Она болеет за Мэлори – чтобы Мэлори успела. Мэлори тоже болела за сестру, хотела, чтобы она выжила в новой реальности – стремительно меняющемся мире, где Шеннон не удержалась, хотя и поверила в тварей раньше многих.

Мэлори в воде по самую макушку, она тянется к мостку, а сама не понимает, куда движется: в сторону, в глубину или вообще гребет в противоположном направлении.

Мама с папой улыбаются. Она успеет!

Кто-то хватает ее протянутую руку.

Поезд едет достаточно медленно. Вслепую сильно не разгонишься.

Мэлори тянут вперед, хватают за вторую руку – ноги теперь волочатся по земле. Затем она ударяется голенью о что-то металлическое. Шум стоит невыносимый, он словно обрушивается с небес прямо на Мэлори.

– Ступенька! – кричит Том.

Это он ее держит, тянет к железной лесенке.

Мэлори пытается нащупать опору, но промахивается и снова повисает.

Том с Олимпией галдят, перебивая друг друга, пытаются втащить Мэлори к себе.

Мэлори снова заносит ногу, на этот раз кончик ее ботинка приземляется на твердую поверхность – первая ступень.

– Ты сможешь! – подбадривает Олимпия.

Мэлори подтягивается и влезает на подножку Она стоит (обеими ногами!), крепко держится за поручни и уже думает: «Повязки снимать не будем! Даже если ехать долго».

Впервые после нашествия она движется не на своих двоих.

Ее раздумья нарушает незнакомый мужчина:

– Втащили?

– Да! – отвечает Олимпия.

Или это Шеннон говорит родителям на мостке?

– Кто здесь? – сразу спрашивает Мэлори.

Однако не так грозно, как обычно при встрече с чужаками.

Они запрыгнули в поезд на ходу!

Человек что-то говорит, судя по голосу, удаляясь. Вероятно, идет в глубь вагона. За ним закрывается дверь.

Мэлори преодолевает оставшиеся ступени, обнимается с Томом и Олимпией. Все трое облегченно выдыхают. Потом Мэлори оборачивает незрячее лицо назад и снова спрашивает себя: правильно ли она поступила, решившись на самое безрассудное предприятие в жизни?

Она рискует детьми. Такой риск невозможно оправдать. И глупо отпираться – она подвергла их жуткой опасности.

– Ура! Получилось! – радуется Олимпия.

Голос оживленный. Восторженный. Такой и должен быть у подростка на пороге удивительного приключения.

Мэлори оборачивается к двери вагона – грунтовые проселочные дороги и лагерь «Ядин» с каждой секундой отдаляются.

Вдох. Пауза. Выдох.

Неизвестно, что за люди их ждут.

И сколько их.

«Ладно, если что – спрыгнем», – утешает себя Мэлори.

– Так, – командует она срывающимся голосом. – Повязки и капюшоны не снимать! Перчатки тоже. Заходим.

Том похлопывает ее по рюкзаку. Почему? Хотел еще раз обняться?

Мэлори делает шаг, ощущает Тома и Олимпию по обе стороны от себя, нащупывает ручку раздвижных дверей. Она думает о родителях – не может о них не думать. В рюкзаке рукопись, где высечены, словно на камне, их имена. Ради них она пустилась в путь.

– Слушаться меня беспрекословно! – продолжает Мэлори. – Без моего разрешения ни с кем не разговаривать. Никому, слышите – никому! – не говорите, куда мы едем и зачем. Мы сюда попали не знакомства заводить. Мы просто переезжаем из одной точки в другую. Понятно?

– Да.

Это Олимпия.

– Да.

Это Том.

– Хорошо, – произносит Мэлори и добавляет: – Я вас очень люблю.

Уходят образы, фантазии и воспоминания. Перед Мэлори лишь будущее в непроглядном мраке.

Она отодвигает дверь.

Вдох. Пауза. Выдох.

Все трое входят в вагон.

Это добром не кончится!

Рано или поздно все сойдут с ума. Мэлори знает по опыту: когда вокруг много людей, кто-нибудь обязательно совершит ошибку. Например, поверит не тому человеку. Не зря говорят: чужая душа потемки. Даже ее дети выросли совершенно разными, хотя воспитывались одинаково и жизненный опыт у них совпадает – с рождения до погони за поездом. В современном мире нельзя судить по внешности. Самый добродушный может посмотреть в окно. А самый злой – вовремя зажмуриться. Раньше люди делились на плохих и хороших, а теперь – есть опасные и безопасные. Опасна ли она сама? Мэлори уверена, что нет. В школе для слепых ее даже высмеивали за излишнюю осторожность. Не понимали: мол, зачем ей повязка, разве они недостаточно мер приняли? Находили время обижаться, даже несмотря на постоянную угрозу безумия. Угрозу встречи с существами иного мира, захватившего их собственный. Это раньше были энтузиасты, карьеристы и весельчаки. А сейчас главное – видел ты тварь или нет. Носишь ты повязку или нет. Согласился ли на жизнь во мраке, где близких надо узнавать по голосу и на ощупь? Либо да, либо нет.

В поезде пахнет жильем, ходят туда-сюда люди. Стучат колеса, гудит локомотив, болтают пассажиры. Сюда точно проникнет безумие!

Успеть бы добраться до Макино-Сити.

Они в узком проходе, и кто-то идет навстречу – Мэлори слышит тяжелые шаги. Она расставляет руки, защищая детей. За дверью слева – движение. Наверное, здесь есть спальные купе. Целый дом на колесах, который движется со скоростью пять миль в час. Отдельное купе – это прекрасно. Должно быть прекрасно. Хорошо бы иметь личное пространство. И чтобы никто его не отнял.

– А, вновь прибывшие! – восклицает подошедший. Судя по голосу, он примерно возраста Мэлори.

Мэлори подпрыгивает от неожиданности.

– Дэвид сказал, что вы еле успели. Добро пожаловать! Рад за вас! – продолжает мужчина.

Вагон покачивает. Последний раз Мэлори путешествовала не пешком двенадцать лет назад – на лодке.

Она не отвечает на приветствие. Не знает, что сказать, как ответить. Ей встречались новые люди в лагере, но там она была дома. На встречу в лесу это тоже не похоже – там никто не старается соблюдать приличия.

– Кстати, здесь можно снять повязку, – продолжает человек. – Хотя, сдается мне, вы навряд ли захотите…

Мэлори отступает на шаг, держа детей за спиной и раскинув руки.

– Не слушайте его! – шипит она.

– Я не настаиваю! Не поймите меня неправильно. Правда! Не пугайтесь. Некоторые пассажиры предпочитают путешествовать в повязке, однако…