Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

Смутившись, она кивнула.

– Я нуждалась в доле приватности. Потом, ясное дело, об этом очень пожалела, господин Радке и донна Катарина очаровательные люди, а я проявила неделикатность, подслушав на террасе чужие разговоры.

Казалось, тень общественной бестактности волнует ее больше, чем смерть восьми человек. Жордан не удивился. Все-таки это было не самое удивительное открытие нынешнего утра.

– Вы знаете, что случилось? – спросил он.

– Я знаю, та милая горничная погибла, и донна Катарина… Видела кровь, текущую из-под двери ее комнаты. Это означает, она тоже мертва?

Жордан кивнул.

– Всех, кто был этой ночью в Доме пилигрима, убили, в живых остались только мы. И я не являюсь убийцей, если вас это волнует. – Ему пришлось в голову, что Юлия Августина может его попросту бояться. По крайней мере, он на ее месте себя бы подозревал. Не укрылось от его внимания, что женщина его к милым особам не причислила.

– Я знаю, это не вы, – шепнула она, – вы не могли бы этого сделать.

Он откашлялся.

– Почему вы так уверены?

Через ее лицо промелькнуло нечто вроде тени испуганной улыбки.

– Ох, дело не в вашем характере, а в… деталях. У вас на одежде нет ни капли крови, а у преступника она должна быть. Нельзя убивать так страшно и при этом не замараться.

Он взглянул на нее с любопытством и подсказал:

– Я мог и переодеться.

Однако Юлия энергично затрясла головой.

– Не было у вас на это времени. Кровь еще лилась из раны, когда я встала над телом той несчастной девушки. Получается, ее убили минутой раньше, верно?

Слегка ошеломленный, Жордан поддакнул. Эта женщина вызывала больший интерес, чем ему казалось поначалу.

В закусочную входили первые посетители: семья с мальчиком-инвалидом, которого слуга внес в тростниковом кресле, и шаловливой девочкой лет восьми. Жордан решил, что они возвращаются с первой, утренней молитвы, во время которой просили о чуде, способном излечить их сына. Их окружала такая мощная атмосфера надежды, что все они говорили шепотом, словно громкое слово могло ее развеять.

Доменик наклонился к Юлии и тоже понизил голос. Он не думал, что вновь прибывшие ими заинтересуются – у них хватало и собственных проблем, – однако рисковать не стоило.

– Если мы установили мою невиновность в убийствах, то не могли бы вы мне сообщить, что помните?

Она вертела пустой кубок в пальцах.

– Что я помню? – переспросила она.

При этом она вновь выглядела потерянно, и Жордан мысленно запасся терпением.

– Сегодня утром, с момента, как вы проснулись, до того, как я встретил вас на пороге комнаты.

– Что ж, я встала раньше, поскольку хотела отправиться в церковь, оделась, уложила волосы…

– Вчера вы не попросили о помощи горничную?

– Я не привыкла к этому, поскольку обслуживаю себя сама и не хотела никого утруждать.

– Сколько времени прошло от вашего пробуждения до того, как вышли из номера?

– Около получаса. – Она заколебалась. – Вы думаете, что пока я одевалась, та несчастная девушка ходила по коридору?

Он кивнул, и женщина задрожала.

– Клянусь, не слышала ничего. Только шаги, а потом звук, словно бы кто-то споткнулся, однако я и не представляла… мне и в голову не пришло, что случилось нечто важное, и поэтому я не выглянула.

– Вы не слышали ни одного крика?

– Нет, уверена, никто не кричал. А вы проверили… и в самом деле они все умерли?

Он подтвердил.

– За исключением нас двоих. И может быть, Клавдии Зекондин, которая исчезла из своей комнаты.

На лице Юлии отразилось такое облегчение, что Жордана это удивило, – в конце концов, женщины были знакомы всего несколько часов. Отметил он также, что она не помнила, как он вчерашним вечером отослал сеньора Зекондина в госпиталь и поэтому его жена спала ночью одна. Юлия и не могла об этом знать, поскольку, если верить словам донны Катарины, она вернулась в свою комнату тотчас после того, как Жордан ушел с террасы. Однако что-то подсказывало ему отложить эту информацию на потом.

Юлия Августина оставила кубок в покое, вынула из сумочки вышитый платочек и теперь занялась им, выщипывая и вытягивая цветные нити.

– Вы думаете, это было разбойное нападение?

– Не могу судить. Я не могу быть полностью уверен, однако выглядит так, словно из комнат ничего не исчезло. И наверняка в них никто ничего не искал.

– Почему тогда их убили?

– Не имею понятия. И сейчас меня больше интересует иное.

– Что? – невольно спросила она.

– Почему пощадили нас?

Закусочная стала наполняться людьми. Жордан предложил выйти, и его спутница коротко с ним согласилась. До сей поры она делала все, что он ей приказывал, и Жордана уже интересовало: следствие ли это шока или она принадлежит к женщинам, привычным к мужской опеке. Второе было возможно, хотя и малоправдоподобно. Доменик вполне мог предположить, что в его новой знакомой таится больше, чем казалось на первый взгляд.

Она казалась типичной хорошо воспитанной и приличной дамой, вот только даме несвойственно так трезво понимать ситуацию после того, как она едва не вступила в лужу крови убитого человека. Кроме того, необычно было, что она приехала одна. Вдовам в возрасте, таким как донна Катарина, самостоятельность прощалась, но молодые и красивые женщины обязаны были путешествовать в компании родственника мужского пола или хотя бы горничной, служившей одновременно и дуэньей.

Так или иначе, но похоже, он на время овладел ситуацией, и, немного подумав, Доменик проводил Юлию в сторону торгового района, шумного и бедного, где у них были шансы затеряться среди цветных пилигримов. Правда, богатые люди спускались сюда редко, но одежда Жордана и Юлии после двадцатиминутной прогулки была покрыта красноватой пылью и перестала выглядеть элегантно, а загорелое лицо женщины в этом месте обращало на себя меньше внимания.

Проблему составляло общение: в районах, в которых жила большая часть окцитанцев, большинство продавцов знало на этом языке по крайней мере несколько предложений, а тут повсеместно царствовал берберийский и разные африканские наречия. Жордан с огорчением обнаружил это, когда попытался купить еду у уличного продавца, и несколько минут унизительно размахивал руками. На счастье, Юлия пришла ему на помощь.

Немного погодя они разложили на каменистом пляже одеяло и, усевшись на нем, принялись поедать рис и баранину, завернутые в виноградные листья. Для стороннего наблюдателя они выглядели обычной парой, которая ранней порой решила устроить себе пикник – а именно на это и рассчитывал Жордан.

– Почему мы, собственно, не вернемся в Дом пилигрима? – Юлия бросила большую часть своей порции чайкам, которые тотчас слетелись с криком, махая мощными крыльями. Недалеко от них на камне уселись женщина с мальчиком. Она сняла ребенку башмаки, и тот бросился в воду, после чего принялся бродить в поисках бабочек. Жара усиливалась, а разбивающиеся о камни волны усеивали лица крохотными солеными каплями.