В Бирюк - Венец [СИ]

Представление о монастырской жизни у попандопул… лубочно-атеистическое. В лучшем случае проскакивают кое-какие куски из описаний русских монастырей конца 19 века, или, чаще, что-то католическое, века восемнадцатого. Для «Святой Руси» это всё… не про нас.

Монастыри на Руси весьма разнообразны. Используют византийские, южнославянские, западноевропейские и ирландские практики. Бывают монастыри княжеские, боярские, епископские, кончанские. Две последние категории — недавняя обновка, лет двадцать. Есть доминиканцы в Киеве и ирландцы в Новгороде.

Особо: иноческие общины. Эдакие «коммунары Христа». Самоуправляемые и самоорганизованные обители отличаются сплочённостью, сами избирают игуменов без обращения к власти святителей. Такие настоятели часто не обладают священническим саном и повлиять на них крайне сложно. Нередко они из странствующих монахов, т. е. не относятся к чьей-то конкретной юрисдикции.

Позже новгородцы воспользуются этой независимостью игуменов-архмандритов.

Власть в Новгороде последовательно «размазывается по ветвям». Князь лишается части полномочий в пользу посадника, потом тот — в пользу тысяцкого. Позже вырастает значение архиепископа. Наконец, и его укорачивают архимандритами. Потом зовут Москву, которая всех расставляет по местам.

Архиереи сами дойдут до понимания, что сильная власть поможет им сделать то, что они и сами делают тяжко, долго, скандально — привести монастыри к подчинению.

Есть ещё ряд тем. Про которые — рано. Имущество церковное, движимое и недвижимое. Вклады, благодарственные и посмертные. Решения Ивана III по этой теме. Роскошь убранств и одежд в голодающей стране. Перемещение монастырей на новые земли. Много разного из утверждений «нестяжателей».

До них ещё лет триста, но начинать уже можно.

«Значение проповеди нестяжания как составной части монашеского аскетического идеала — в её влиянии на „мирское“ общество, на такую черту русского национального менталитета, как отношение к собственности и к использованию чужого труда».

Ликвидация, как явления, странствующих проповедников — оно архиереев очень тревожит. Ограничение паломничества в духе Нифонта. И то, на что ещё никто замахнуться не посмел: прекращение нищенства.

Благотворительность в «Святой Руси» — «слепая». Раздача милостыни, при которой какие-либо расследования и расспросы нищих запрещены. По Иоанну Златоусту:

«Ты не должен разузнавать у бедных, что они за люди, потому что ты принимаешь их во имя Христа».

Я не собираюсь инновировать чего-то в духе «сферического коня в вакууме». Нет, наше, исконно-посконное. Просто чуть раньше. Спрогресснём лет на четыреста.

Впервые о помощи бедным, как о государственной задаче — Стоглавый Собор (1551 г.). Иван Грозный поставил перед духовенством 37 вопросов, три из которых касались благотворительности.

«Милостина и корм годовой, хлеб, и соль, и деньги, и одежда по богадельным избам по всем городам дают из нашей казны, и Христолюбцы дают же, а вкупаются у приказчиков мужики с женами; мало больных; а нищие, а клосные, и гнилые, и престаревшиеся в убожестве глад, и мраз, и зной, и наготу и всякую скорбь терпят, не имеют где главы преклонити, по миру скитаются, от глада и мраза на дороге умирают и без управы, и без покаяния, и без причастия; никем не брегоми. На ком тот грех взыщется?».

Собор констатировал страшное распространение нищенства. Попечение признано делом общества, которое осуществляется под надзором «добрых священников и целовальников», но указано на необходимость регулирования со стороны государства особыми царскими повелениями. Введены категории с установлением для каждой особых мер попечительства:

1) прокаженные и престарелые (нетрудоспособные) должны получать кров, пищу и одежду, помещаться в особые «богадельни»;

2) здоровые («здравые»), которые не могут работать по слабости сил (например, дети-сироты), либо по роду постигшего их несчастья, должны питаться, ходя по дворам «нищелюбцев», просить милостыню;

3) здоровые и трудоспособные «должны подлежать страды», определяться на общественные работы.

Это разделение отрицает благотворительность «Святой Руси» — раздачу милостыни без разбору. Намечены меры по борьбе с профессиональным нищенством. Иоанн Грозный возложил дела призрения на один из приказов, включил в круг задач гос. управления.

Подобная классификация лежит в основе Всеволжска. Хотя, конечно, дети-сироты по дворам «нищелюбов» не ходят, да и вообще нетрудоспособных, после элементарной реабилитации типа бани и клизмы, нормальной еды, чистого жилья, минимальной медицинской помощи, в условиях специализации, вызванной индустриализацией, оказывается очень немного.

Ответы «Стоглавого» Грозному, я и хочу навязать «Святой Руси». Но не в форме госструктуры типа царского приказа, а в форме локальной «богадельни» — Всеволжска.

Кириллу надо сказать, чтобы потолковал в Константинополе, в ведомстве священных сокровищ, с диаконом Евстафием. Не о сокровищах, а об отношении к монастырскому землевладению. В Византии от 1/10 до 1/3 обрабатываемых земель — монастырские, обрабатывают зависимые крестьяне-парики. Один из типиков (монастырских уставов) XI в. предписывает: если парик стал жить лучше ввиду доброго урожая, надо потребовать с него больше взносов в казну обители.

Мирян, принудительно работающих на церковь — быть не должно. Византийцы несколько раз проводили секуляризации. «Париков» переводили в крестьян государственных. Как они это делали? Почему «воз и ныне там»?

Хотя с этим Евстафием, который станет Солунским епископом, интересно и другие вещи обсудить: магистр риторов должен быть умным.

Надо ввести в действие положение Российской Империи о возрастном цензе для пострижения: женщины — после 35, мужчины — после 50. Серафим Саровский этот закон преступал, брал в монастырь девчонок-малолеток.

Здесь… при среднем возрасте смерти взрослой женщины в 32, а мужчины в 39… Да тот же Кирилл Туровский, принявший постриг в 31… Хаю будет…! Но жить мирно, бога славить можно и на лесоповале.

Последовательность обетов в чине монашеского пострига:

1. Девство;

2. Послушание;

3. Нестяжание.

Не нахожу в этом списке ничего несовместимого с жизнью сучкоруба или арыко-копа. Законам того самого Исаака не противоречит. Не умеют — научим, не хотят — заставим.

И, конечно, экстерриториальность церковников. «Устав церковный», «да не входит владетель в то». В «то», что происходит в храмах, монастырях, «церковных домах».

Там крутится масса специфического народа:

«А се люди церъковни, предании митрополиту по правилом: игуменъ, игуменья, поп, диакон, попадьа, дьяконица и дети их». К церковным отнесены «кто в крылосе»: «чернец», «черница», «проскурница» (просфорница), «пономарь», «лечець», «прощеник» (чудесно исцелённый), «баба вдовица», «задушьный человек» (отпущенный на волю по духовному завещанию), «прикладень» (изгой, потерявший связь с своей социальной нишей), «сторонник», «слепец, хромец», а также все, кто служит при монастырях, гостиницах, больницах и странноприимных домах, «калики», «дьяки» и «вси причетницы церковныи».