В Бирюк - Венец [СИ]

— Зачем? Они же видели, что ты со мной уехал.

— Не, я в баню — не. У меня чистого исподнего с собой…

— Не беда, у меня найдётся.

— А… ну… а как я назад? Темно. Нет, мне надо…

— Не надо. Как договорим — мои люди тебя проводят.

Снова столь памятная мне по первым месяцам пребывания в «Святой Руси» банька. Место, где я впервые ощутил неземной восторг. От лицезрения господина своего. Хозяина меня. Прежде невиданного, но уже заочно прекрасного и обожаемого.

— Разоблачайся. Полотенцы, простыни чистые — там.

— Ты… ты поговорить хотел.

— Само собой. Заодно и помоемся. И выпьем.

— Н-не… я — не…

— Да брось ты. Или ты не муж добрый? Надо же встречу нашу отметить. Помнишь как мы с тобой прошлый раз повстречалися? У меня, в Пердуновке. Это ж сколько лет прошло. Ты тогда совсем дитём был. Вырос-то как! Возмужал. Муж добрый. Воин славный. Киев брал! Ну, со свиданьецем. Бери-бери. Не отрава. Сам видишь, и себе из того же кувшина наливаю. Или ты со мной пить брезгуешь?

Всеволод нерешительно взял налитую стопочку. Посмотрел, как я поднёс свою к губам.

— Давай-давай. Залпом. Штука ядрёная — надо сразу в горло закинуть. Сразу, по-мужски. Ну.

Понукаемый, подталкиваемый моими советами, он, наконец, решился и вкинул в горло полусоточку. Как раз на один глоток. Спирта. Чуть подкрашенного соком чёрной смородины. Клюквы, сами понимаете, в Киеве не найти. Мгновенно зашёлся в кашле, задёргался, схватился за горло.

Я немедленно кинулся на помощь.

— Корочкой! Корочкой занюхай! Огурчик! Огурчик солёненький! Запить! Да не хватай ты! Убери руки! Хлебай! Дышать не забывай! Ещё хлебни. Во-от. А я-то думал, что тебя греки вино пить выучили. А ты будто монашка нецелованная. На, ещё запей. Закусывать не забывай. Ну ты меня и испугал. Красный сразу, слёзы текут. Ну, думаю, угробил княжича.

Вся эта суетня и «чистосердечная помощь» позволили мотивировано оставить на столе нетронутым свой стаканчик. И вкатить пациенту, в качестве запивона, поллитра «ёршика» — пивка креплёного. Всё. Минут через двадцать он будет… никакой. Хорошо бы за это время получить от него достаточные показания.

Несколько лет назад, ещё в Пердуновке, получив первый продукт из ректификационной колонны, я предполагал, что ректификат найдёт применение не только в химии и санитарии, но и в душах человеческих. Предвидел его несколько… «оружейное» применение. Основываясь на той огромной роли, которую алкоголь играет в русской культуре, на внешнем сходстве моего продукта с применяемыми здесь этиловым смесями. Я был прав: навык много пить хмельное здесь есть, а хмельное крепкое — нет. Дозу не контролируют и не держат. Проверено неоднократно.

Очередная жертва. Ещё и несовершеннолетняя. Но УК РФ я не нарушаю. Поскольку ни УК, ни РФ не наблюдается.

Всеволод замучено пытался продышаться, а я, закинув в рот ломтик сала с прожилками — с утра не ел ничего — поинтересовался:

— Ну, сказывай.

Всеволод панически дёрнулся в сторону двери. Потом попытался изобразить невинность:

— Про что?

Мой насмешливый наглый взгляд заставил его опустить глаза:

— Про сиську Варваркину.

— Какую сиську? Не знаю ничего!

Он даже попытался изобразить на лице нечто вроде похабной ухмылки:

— Ты про какую Варьку? Сколько сисек в руках не держал — ни одной Варвары не было.

Я продолжал рассматривать его, улыбаясь. Ни пугать, ни доказывать было не нужно. Мы оба знали. Что он попал. Как жучок на иголку в энтомологической коллекции.

«То, что ты показываешь характер, вовсе не говорит о том, что этот характер у тебя есть» — Тарантино? Да, похоже.

Позже выяснилось, что он сказал абсолютную правду: «в руках не держал». Но я этого не знал, да и значения это не имело.

— Ты не забыл?

Я потянулся к карману повешенного на стенку кафтана, вытащил оттуда серьгу, бросил на стол, ему под нос. Он испуганно дёрнулся от резкого движения. Убрал руки под стол. Не дай бог дотронуться. Хоть бы и случайно.

— Не знаю ничего. Первый раз вижу.

Глупо. После его реакции на пиру пытаться «начать с чистого листа»…

Пришлось взять пустую кружку и старательно напрягая вовсе не согласный с этим желудочно-кишечный, выпустить в ёмкость струю густой тягучий слюны.

— Ты врать-то кончай. Дар у меня. Чуйка на враньё. Выворачивает. Что от своего, что от чужого. Поэтому и не вру никогда. Думал повечерить нормально. Так нет же — ты попался. Это хорошо, что я с утра вот первый кусочек съел. А то ты бы сейчас в мыльне обблёванный отмывался. С ног до головы.

Парнишка постепенно окосевал, утрачивал контроль над мимикой, и я видел, как к выражению упрямства на его лице добавилось удивление. И — страх.

— Слуга твой, которого ты рыжего зарезать послал, ныне у меня. Здесь (я постучал пяткой по полу) — пытошные подземелья хороши. А палачи у меня… не хуже Манохи. Кое в чём, пожалуй, и по-искуснее.

— Он ничего не скажет!

Ну вот. А то: я — не я и серёжка — не моя.

Кстати, правда: не его.

— Да? Как интересно. А откуда я знаю, что он сельджук? Из дома Данишмедидов, раб, крещён, холост.

Бедняга задёргался глазами. Оглянулся на дверь.

— Сбежать собрался? Брось, там слуга мой. «Живой мертвец». Может, слышал? У человека душу вынули. Волхвы богомерзкие. Пришлось новую выращивать. А прежняя — здесь.

Я приподнял висевший на груди костяной человеческий палец.

— Вот думаю — в кого бы её вложить. Тебе как, душу поменять не надобно?

Стандарт. Увод темы в сторону. В сторону непонятного, страшного. Чертовщины, сумасшествия.

Информатика и эмоциональность в хомнутых сапиенсом смешаны. Стукнешь по одной — польётся из другой.

— Он врёт! Я его не посылал! Он сам! К твоему торку в услужение…

Да, эту тему мы с Охримом обсуждали. «Легенда», с которой сельджук появился на моём дворе заставляет предполагать «плотный присмотр» моего хозяйства. Может, изнутри, может, снаружи.

Сельджук появился часа через два после ухода обоза с Чарджи во главе. Кто-то озаботился доносом. Похоже, что сельджук знал: Чарджи не вернётся до утра. «Течёт» изнутри?

Ещё: мои противники «видят» уже не только меня, но и других людей в отряде. Будут «подходы». Попытки вербовки или ликвидации. Охрим должен провести инструктаж личного состава. Парни будут фыркать:

— Да кому мы нужны!

Или наоборот:

— Пусть только попробуют!

Дети. А против профи — и вовсе младенцы. Только гугугать и пузыри пускать. Придётся самому «мозги промывать». И, конечно, Гапу с усадьбы не выпускать. Да и на усадьбе…

Когда-то я рассуждал о том, что попаданец — «глаз урагана», «средоточие катастроф». Всё, что оказывается рядом, подвергается попыткам разрушения. Не по злобе, а от несовместимости, чужести. Чем человек ближе ко мне, чем больше в нём от меня, тем сильнее он не вписывается в мир, тем сильнее мир стремится «обломать ему краюшки» и «оборвать крылышки».