Фрэнк Герберт - Машина бытия

– Скоро стемнеет, – сказала она. – Он говорил, что вернется до наступления темноты.

Лаокония нахмурилась и отодвинула от себя заметки. «Она все время употребляет слово „он”! Да они просто живые пасхальные яйца! Если бы только…» Далекий звук нарушил ход ее мыслей.

– Вот! – Мари вгляделась в стену лаковых деревьев.

В воздухе повисла переливчатая мелодия – виртуозная песня хрупкого духового инструмента. Потом тон стал ниже, превратившись в органные вибрации, сопровождаемые струнной секцией на виолончели. Листья лакового дерева гармонично позвякивали в такт песне. Постепенно музыка стихла.

– Это Гафка, – прошептала Мари. Откашлявшись, она заговорила громче, несколько смущенным тоном: – Он выходит из леса довольно далеко отсюда.

– Я не могу отличить их друг от друга, – сказала Лаокония. – Они все одинаковые – и на вид, и на слух. Чудовища.

– На вид – да, – согласилась Мари. – Но звуки у всех индивидуальны.

– Не будем заострять внимание на отсутствии у меня музыкального слуха! – буркнула Лаокония и встала у двери рядом с Мари. – Если бы только они позволили нам присутствовать на Песнопении…

К ним подковыляло на четырех из пяти имеющихся цепких ног пасхальное яйцо ростом в шесть футов. Кристальное покрытие его визуальной шляпки, слегка наклоненной в сторону полевой хижины, было наполовину затенено внутренним облачным пигментом со стороны заходящего солнца.

Синий и белый приветственные цвета окаймляли огромную дыхательную мышцу, окружавшую торс. Удлиненный орган рот/ухо, напоминавший отводную трубку, как правило, различимый на красно-желтом теле под визуальной шляпкой, сейчас сжался в складчатое отверстие.

– Ну и страшилище, – сказала Лаокония.

– Тихо! – шикнула Мари. – Неизвестно, с какого расстояния он может вас услышать.

Она помахала рукой.

– Гааафкаа! – И выругалась: – Черт!

– В чем дело?

– Из девяти нот его имени мне удалось воспроизвести только восемь.

Пробираясь сквозь острые травинки, Гафка подошел к двери. Его оранжевый орган рот/ухо вытянулся, пропел пассаж из двадцати двух нот:

– Маарриии Ммммммедилллл! – А затем десятисекундный концерт: – Лаоконнния Уииилкинннсонннн!

– Как красиво! – восхитилась Мари.

– Лучше бы вы говорили ровно, как мы вас учили, – сказала Лаокония. – Пение трудно понять.

Визуальная шляпка Гафки накренилась в ее сторону. Пение превратилось в напевное колебание.

– Но вежливое приветствие-песнь…

– Конечно, – сказала Лаокония. – Итак. – Она глубоко вздохнула. – Нам разрешено присутствовать на вашем Большом Песнопении?

Визуальная шляпка Гафки наклонилась к Мари, затем опять к Лаоконии.

– Пожалуйста, Гафка, – сказала Мари.

– Трудность, – напел Гафка. – Не знать, как сказать. Нет знания про ваш вид. Не хотеть говорить на эта тема.

– Понимаю, – сказала Лаокония, распознав метафорическую формулу. – Дело в ваших брачных обычаях.

Визуальную шляпку Гафки заполнил молочно-белый пигмент. Женщины уже знали, что это признак смущения.

– Послушайте, Гафка, – сказала Лаокония. – Не стоит смущаться. Мы ведь все объяснили насчет науки и профессиональной этики, а также искреннего желания помочь друг другу. Вы должны понимать, что мы с Мари здесь ради блага вашего народа.

Часть визуальной шляпки, повернутая к Лаоконии, стала прозрачной, словно лунный свет.

– Если бы только могли заставить их говорить прямо, – сказала Лаокония.

– Пожалуйста, Гафка, – взмолилась Мари. – Мы просто хотим помочь.

– Понимаю я, – ответил Гафка. – Как еще сказать об этом я? – Еще часть шляпки стала прозрачной. – Но должно задать вопрос. Друзьям может не понравиться.

– Мы ученые, – напомнила Лаокония. – Вы можете задавать нам любые вопросы.

– Вы слишком старые для… размножения? – спросил Гафка.

Визуальная шляпка вновь помутнела, чтобы уберечь Гафку от вида утратившей дар речи от изумления Лаоконии.

Паузу заполнила Мари.

– Гафка! Ваши люди и мои люди… ну, мы просто слишком разные. Мы не можем. Не получится… то есть…

– Невероятно! – вскипела Лаокония. – Вы намекаете, что если мы придем на Большое Песнопение, на нас там нападут и начнут сексуально домогаться?

Визуальная шляпка Гафки стала прозрачной, наклонилась к Лаоконии. Вверх-вниз по дыхательной мышце мелькали пурпурные полосы, что означало смятение.

– Не понимаю я про секс, – сказал Гафка. – Мои люди никогда не ранят другое существо. – Пурпурные полоски замедлили движение вверх-вниз и уступили место зеленому – выражению нерешительности. Визуальная шляпка наклонилась в сторону Мари. – Правда ли, что все жизни формы начинают с яйца одинаково? – На сей раз визуальная шляпка лишь на мгновение затуманилась белым.

– Строго говоря, это так, – согласилась Лаокония. – Мы все действительно начинаем формироваться из яйца. Однако процесс оплодотворения различается у разных видов. – Она прошептала, обращаясь к Мари: – Сделай заметку насчет яиц. Вполне вероятно, они яйцекладущие, как я и подозревала. – Затем: – А теперь я должна узнать, что вы имели в виду своим вопросом.

Визуальная шляпка Гафки качнулась влево, вправо, замерла между двумя женщинами. Напевный голос произнес:

– Не понимаю я про различия. Но знаю я, вы видеть много, что не видеть мои люди. Если размножение, – проблеск белого, – различное или вы слишком стары для размножения, – проблеск белого, – мои люди говорить вы приходить на Большое Песнопение. Не хотеть мы смутить вас.

– Мы ученые, – повторила Лаокония. – Все в порядке. Итак, мы можем принести наши камеры и записывающее оборудование?

– Принести вы много вещей? – спросил Гафка.

– Нам потребуется всего один большой плот, чтобы привезти оборудование, – ответила Лаокония. – Как долго это продлится?

– Одна ночь, – сказал Гафка. – Я привести друзей рабочих помочь с плотом. Теперь иду я. Скоро темнеть. Луна восход я вернуться, отвести на Большое Песнопение вас.

Похожий на трубу рот пропел три минорные ноты прощания и втянулся обратно в оранжевые складки. Гафка повернулся и заскользил в сторону леса. Вскоре он скрылся среди зеркальных стволов стеклянного дерева.

– Ну наконец-то, прорыв! – вскричала Лаокония. Она влетела в хижину, бросив через плечо: – Свяжись с кораблем. Пускай отслеживают наше оборудование. Скажи им, чтобы сделали копии записей. Пока мы здесь анализируем звуко- и видеозаписи, они смогут передать копии в главные компьютеры в Кампичи. Нужно, чтобы над этим работало как можно больше человек. Возможно, у нас никогда не будет другого такого шанса!

– Я не… – начала Мари.

– Поживее! – рявкнула Лаокония.

– Может, поговорить с доктором Бакстер? – спросила Мари.