Фрэнк Герберт - Машина бытия

– ó Катье, ты ведь знала, что, если симулякр окажется здесь, мне сильнее захочется выяснить, где находится твое укрытие. Неужели тебе недостаточно было Рена, Джени и Саима?

– Не я привела это существо сюда. – От движения губами при этих словах от ее челюсти по голове прошла боль. ó Катье скривилась.

– Воздушная машина оставила за собой след, – сказал ó Плар. – Нам не составило труда установить направление, а дальше это был всего лишь вопрос локализации. Ты должна была это знать.

– Я же сказала, не я привела его сюда, – ответила ó Катье и снова скривилась от боли.

В некотором роде она разделяла испытываемое ó Пларом чувство безысходности, но к нему примешивалось что-то, что она могла назвать не иначе, чем негативной эмоцией. Вряд ли это была обида. Конечно, нет. Но если бы только ó Плар немного подождал! Это была непредсказуемая ситуация!

– Значит, это была какая-то ловушка, – сказал Саим.

ó Плар постучал посохом по столу, чтобы подчеркнуть свои слова:

– Не говори о том, чего не можешь понять. – Он не сводил глаз с ó Катье. – Посмотри, что произошло, ó Катье. Насилие. Осквернение. Разве удивительно, что я…

– Ты мог бы подождать, – сказала она и поняла, что неприятное ощущение, которое она испытывала, действительно было обидой. Конечно, во всем виновато насилие. Оно нарушило баланс ингибиций.

Саим ударил ладонью по столу. Остальные в изумлении посмотрели на него. Он чувствовал, как у него внутри что-то нарастает. Что-то, связанное с насилием и мрачными воспоминаниями.

– Вы ничего не сказали о том, что я ударил симулякра, – сказал он.

ó Плар снова стукнул посохом по столу.

– Саим, мне заставить тебя замолчать?

«Я мог бы отнять у него посох и сломать его, прежде чем он разберется, в чем дело, – подумал Саим и откинулся на спинку стула, оцепенев от этой мысли. – Что со мной происходит?» – спросил он себя.

– Итак, – сказал ó Плар. – Рен, пожалуйста, приведи симулякра из другой комнаты.

Рен покорно вышел. В голове билась лишь одна мысль: «Позор! Позор! Какой позор!»

Джени опустила руку между стульями и взяла Саима за руку.

«Это моя вина, – подумала она, покосившись на Саима. – Все из-за того, что я не хотела его терять. Тогда все и началось. Если бы Рен к тому времени не протащил омолаживающий резервуар в пещеру, ему бы и в голову не пришло оживлять кости Жоржа».

– В некотором роде мы должны быть рады, что все закончилось, – сказал ó Плар. – Я начинаю понимать, что насилие не имеет разумной цели.

– Это все твои ингибиции, – сказала ó Катье. – Так или иначе, насилие не обязательно должно быть разумным. – А про себя подумала: «Вот чему мы сегодня научились: неразумное привлекает».

Вернулся Рен и привел с собой Джорджа.

– Усади его здесь, рядом со мной, – сказал ó Плар, указав на пустой стул справа от себя.

«Меня зовут Джордж, – подумал Джордж. – Майор Джордж Киндер, ВВС США». ВВС? Это означало что-то важное, но ни с чем у него не ассоциировалось. Униформа? Чепуха какая-то . Он понял, что кто-то ведет его в комнату, где полно людей. В затылке что-то пульсировало. Боль. Желтый свет резанул по глазам. Он с облегчением рухнул на стул.

– Всем вам нужно преподать весьма болезненный урок, и в этом лишь ваша вина, – сказал ó Плар. – Никто не должен покидать эту комнату. Сейчас я сделаю ужасную, но необходимую вещь.

Рен встал за стулом Джорджа.

– Что вы собираетесь сделать? – Его вдруг охватил страх, а потом жгучее чувство вины.

– Я намерен пробудить древние воспоминания, – сказал ó Плар.

С диким ужасом Рен оглядел стол:

– Воспоминания? Нельзя!

– Часть человека нельзя переподготовить, – ответил ó Плар. – Ты бы предпочел, чтобы я уничтожил его?

ó Плар почувствовал усталость в костях и вздохнул. Здесь могло произойти столько всего, но теперь у него не было выбора, кроме как низвести все это до уровня общих ингибиций. Тут уж ничего не поделаешь. Ограничения его собственной психоподготовки были слишком серьезны, чтобы надеяться на какое бы то ни было иное решение.

– Но это всего лишь симулякр, – запротестовал Рен. Нарастающий в сознании ужас грозил затопить его.

– Садись слева, так ты сможешь наблюдать за выражением лица твоего симулякра, – сказал ó Плар. Он указал посохом на стул, потом нацелил его на Рена, и врач повиновался. – Итак, – сказал ó Плар, – это человеческое существо. Начнем с этого. Рен не хочет говорить о воспоминаниях, потому что тогда ему придется отнестись к этому созданию как к чему-то большему, нежели симулякр.

– Прошу вас, – сказал Рен.

– Я не стану повторять предупреждение, – сказал ó Плар.

Джордж подался вперед, не обращая внимания на головную боль. По отношению ко всем этим людям он испытывал только ненависть. Внутри него курсировали темные, непонятные потоки.

– О чем это вы? – резко спросил он.

ó Плар сказал:

– Джордж, кто мы такие – люди, сидящие вокруг этого стола?

Гнев Джорджа смешался с отчаянием. В сознании всплыло слово.

– Вы русские!

ó Плар покачал головой.

– Русских больше нет. И граждан других стран тоже. – Он указал на свою мантию, на посох. – Посмотри на меня.

Джордж посмотрел. Мантия. Он обвел взглядом присутствующих, затем снова перевел глаза на ó Плара. Страх вынуждал его молчать. Чужеродность…

– Мы похожи на кого-нибудь, кого ты видел раньше?

Джордж покачал головой.

«Мне снится кошмар», – подумал он.

– Нет, – ответил он.

ó Плар сказал:

– С тех пор как ты умер, прошла уже тысяча лет, Джордж.

Джордж молча смотрел на него, не в состоянии ни встретиться лицом к лицу с этим миром, ни убежать от него.

Вокруг стола пронеслись изумленные вздохи.

– ó Плар… – прошептала ó Катье.

– Вы все должны с этим смириться, – сказал ó Плар.

– Умер? – прошептал Джордж.

– Ты умер, – сказал ó Плар. – Модель памяти у тебя в голове. Круг замкнулся. Я расскажу тебе, что произошло, на основании записей Поллимы, великого историка.

– ó Плар, – сказал Саим. – Дядя, вам не кажется, что следует…

– Более точных записей не существует, – сказал ó Плар. – Это потрясающее кошмарное свидетельство очевидца. Конечно, тогда она была ребенком.

Саим ощутил волнение расплывчатых воспоминаний.

– Но, дядя…

– Как это понимать: умер? – взревел Джордж.

– Слушай, – сказал ó Плар. – Тебя мутило, затем стало очень жарко. Все расплывалось у тебя перед глазами. Тебе стало трудно дышать. Скорее всего ты схватился за горло. Ты слышал стук собственного сердца, словно огромный барабан у тебя в голове. Затем ты потерял сознание. А потом умер. Все это заняло минут двадцать. Вот почему это вошло в историю как двадцатиминутный вирус.

«Я шел по коридору из отдела связи в комнату контроля, – подумал Джордж. – На полпути я увидел Винса, который лежал в дверях комнаты дежурных летчиков. Его лицо было покрыто черными пятнами, вены потемнели. Я никогда не видел ничего более кошмарного. Но полковник только что велел запускать Бетси и Мейбл. Я обошел труп Винса и направился к панели. И вот тогда меня вдруг начало мутить».