Фрэнк Герберт - Машина бытия

ó Катье сжала перед собой руки и сказала:

– Саим, как ты можешь делать это ужасное…

– Случайность, – сказал Саим. – Да, дядя ? – Он бросил взгляд на склонившего голову ó Плара. – Ты ведь на это надеялся? Где-то в глубине души, в той части себя, на которую каба не может повлиять? Глубоко-глубоко, там, где шепчут и спорят тихие голоса?

– Случайность, – сказал Рен. – ó Катье что-то говорила про случайность.

– Что там про кабу и случайность? – требовательно спросил Джордж. – Что такое каба , черт возьми?

Саим посмотрел на потолок, затем на дверь справа. За ней – коридор, другая комната, приборная панель, за которой он видел Джорджа. Память выделила красный рычаг. Конечно, это именно он. Он бы понял это даже без Джорджа. Его руки узнали бы то, что проверяли и изучали до изнеможения.

– Кто-нибудь может мне что-нибудь объяснить? – потребовал Джордж.

«Несколько минут не имеют значения», – подумал Саим и сказал:

– Каба ? Это предок посохов. Он режет личность, формирует, извращает…

– Прекрати! – закричала ó Катье.

– Помоги ей, Рен, – сказал Саим.

Рен стряхнул с себя оцепенение и подошел к ó Катье.

– Не прикасайся ко мне! – прошипела она.

– Вы примете успокоительное, – сказал Саим.

Приказ был отдан монотонным голосом, которому невозможно было не подчиниться. Она словно со стороны увидела себя: как покорно берет у Рена таблетку, глотает ее. Остальные ждали, пока она снова откинется на спинку стула.

Саим снова обратился к Джорджу:

– Я, конечно, тяну время. Меня ждет работа.

– Ты это сделаешь? – прошептал ó Плар.

– Я это сделаю.

Джордж сказал:

– Эта каба , этот инструмент, который вы…

– Конечная психоподготовка, – сказал Саим. – Жрецы и Жрицы должны проходить ее каждый год. Обновление. Если твой бессознательный протест против устоев не слишком силен, тебе вырезают какую-нибудь новую личность, и ты направляешь паству еще год.

– Саим! – взмолилась Джени. – Ты ведь Саим, не правда ли?

– Я Саим, – сказал он, не сводя глаз с Джорджа. – Вот как обстоит дело, Джордж. Каждый год пастырей обследуют на предмет отклонения от неприятия насилия. Если потерпишь неудачу… – Он запнулся. – Теряешь все воспоминания и на какое-то время остаешься в омолаживающем резервуаре в кабе . Когда врач выводит тебя из резервуара, тебя отдают на воспитание и растят как ребенка. – Он повернулся к ó Плару. – Не правда ли, дядя ?

– Прошу тебя, Саим! – взмолился ó Плар. – Что ты делаешь с моими инги…

– Взрыв! – воскликнула Джени, привстав со стула. – Когда ты погиб, а я заставила Рена украсть бак- кабу , чтобы… Вот в чем дело. Мы не могли понять. Некоторое время ты говорил и вел себя как Жрец, а…

– Потом ты стал как чистый лист, – сказал Рен. – А после этого снова стал Саимом.

– Саим! – прошептала Джени. – Ты Жрец, который потерпел неудачу в кабе !

Саим снова похлопал Джени по плечу.

– Бак Рена возродил и новые, и старые модели, но мои воспоминания были недавно хорошо стерты кабой . Рен способствовал этому моменту тем, что не подключил подавители в баке. Подозреваю, он не знал, что это.

– О чем мы только думали? – прошептал Рен. Стыд и чувство вины потонули во всеобъемлющем ужасе. И от сознания, что виной этому ужасу – психоподготовка, не становилось легче. – Возродить науку Древних? Возродить насилие?

– Я начинаю понимать, – задумчиво проговорил Джордж. – Тысяча лет такой жизни? Господи!

– Построив первые кабы , мы кое-что упустили из виду, – сказал Саим. – Этот мир полон насилия. Для того чтобы выжить в нем, требуется определенная склонность к насилию. Но психоподготовка предотвращает насилие согласно все более ограниченным толкованиям. В полной тишине даже падение булавки кажется насилием. Чем более мирными мы становились, тем у́же становилась интерпретация насилия. Но если отнять все насилие… это смерть. – Саим снова похлопал Джени по плечу. – Что ж, я в некотором роде надеялся, что Джордж… но нет, это моя работа. – Он глубоко вдохнул. – Да. Моя работа. Советую всем вам оставаться здесь, в укрытии, где Тысячелетний парад не заденет вас. Скоро от каб ничего не останется.

ó Плар встал и медленно, борясь с ингибициями, проговорил:

– Ты… собираешься… взорвать… оружие?

– Я собираюсь отправить их в полет, – сказал Саим. В его устах это прозвучало почти непринужденно.

– Но сколько смертей, – прошептала Джени. – Саим, подумай обо всех людях, которые погибнут!

– Ничего страшного, – сказал Саим. – Они уже умирали.

Он повернулся и направился к двери, ведущей в коридор. «Меня зовут Самуэль, – думал он. – Патриарх Самуэль».

Автомобиль Мартина Фиска, годовалый «Бьюик» 1997 года со встроенной турбиной и реактивным ускорителем, резко свернул с автострады, обнаружил просвет между гигантским автозаправщиком и рейсовым автобусом, влетел в этот промежуток и оказался на первой из восьми правых полос как раз в нужный момент, чтобы свернуть на дорогу с указателем «НОВЫЙ ПЕНТАГОН – снизьте скорость до 75».

Фиск мельком взглянул на индикатор датчика скорости воздух – земля, заметил, что скорость упала до 80 миль в час, то есть почти до разрешенной, и принялся протискиваться на вторую полосу. Ему вполне хватило времени, чтобы присоединиться к потоку машин, который сворачивал на пандус пятого уровня.

В последний момент большой представительский лимузин с двумя генеральскими звездами на эмблеме, красовавшейся на передней кривизне машины, вылетел на полосу перед Фиском, и тот был вынужден резко сбросить скорость до пятидесяти миль в час. Он услышал, как сзади заскрежетал тяговый брус: полоса лихорадочно приспосабливалась к новой скорости. На полосе промелькнула тень вертолета дорожной полиции, и Фиск подумал: Чтоб этого генеральского шофера лишили лицензии!

К этому моменту он уже летел по крутой спирали, которая должна была вынести его на пятый уровень. Скорость здесь ограничивалась пятьюдесятью пятью милями в час. Дорога нырнула в здание, и Фиск перевел регулятор на установленную скорость, стараясь не пропустить номер своего слота: BR71D 2. Слот высился впереди, мигая мнемоническим индикатором ярко-зеленого цвета.

Фиск оказался позади внутреннего шаттла, сместился на правую полосу, включил сигнализацию отключения, замигавшую задними огнями, и активировал автоматику. Машина поймала сигнал дороги, перешла в автоматический режим и нырнула в слот на той же скорости – пятьдесят пять миль в час.

Фиск отпустил рукоятку управления.

Тормозные крюки под ««Бьюиком» зацепились за рейки слота и резко остановили машину. Фиска швырнуло вперед на ремни безопасности.