Фрэнк Герберт - Машина бытия

Это была победа: теперь он наверняка выживет.

Отныне главным фактором станет время – потребуется десять с половиной дней на то, чтобы накопить энергию, пережить метаморфозу и размножиться. Очень скоро здесь появятся десятки тысяч его точных копий – каждая в превосходно воссозданной одежде, с надежными документами и внешне неотличимая от человека.

Все эти копии будут абсолютно идентичными.

Будут другие контрольно-пропускные пункты, но не такие строгие; будут и другие препятствия, но менее значимые.

Данная копия человека оказалась вполне пригодной. Они многому научились, изучая случайных пленников и странную группу, которой руководила рыжеволосая женщина, захваченная ими в сертане . Как странно она выглядела: она похожа на матку, но она не матка. Как же трудно понять этих человеческих созданий, даже если предоставить им определенную свободу… С ними практически невозможно говорить разумно. Их рабскую привязанность к собственной планете придется тщательно исследовать.

Матка зашевелилась на сырой земле. Да, на этот раз они научились ускользать от слежки. Все следующие колонии будут обладать этим знанием. Один из них – по меньшей мере один – проникнет в город на Амазонке, этой огромной, как море, реки, где зародилась всеобщая гибель. Один должен это сделать – пробиться в город.

Сеньор Габриэль Мартиньо, префект Плотного Барьера штата Мату-Гросу, мерил шагами кабинет, что-то бормоча себе под нос, проходя мимо высокого узкого окна, сквозь которое в кабинет проникал свет вечернего солнца. Он остановился, чтобы бросить взгляд на своего сына Жоао, сидевшего на обтянутом кожей тапира диване возле одного из высоких книжных шкафов, обрамлявших кабинет.

Мартиньо-старший был смуглым худощавым мужчиной с седыми волосами и запавшими карими глазами над орлиным носом, узким ртом и острым подбородком. На нем был старомодный черный костюм, соответствующий его высокому положению; ослепительно-белая льняная сорочка контрастировала с темным костюмом, а золотые запонки сверкали всякий раз, когда сеньор Мартиньо взмахивал руками.

– Я стал объектом насмешек! – глухо прорычал он.

Жоао, почти точная копия своего отца, молодой человек с пока еще черными волнистыми волосами, выслушал это заявление молча. На юноше была белая форма бандейранта ; брюки были заправлены в резиновые сапоги высотой до середины икр.

– Да, объектом насмешек! – повторил старший Мартиньо.

В комнате стало темнеть; быстро наступавшая южная ночь покрыла землю мраком; на горизонте мрачной стеной громоздились грозовые тучи. Меркнущий свет отливал туманной синевой. Огромная молния перечеркнула темнеющее небо, расколов надвое проем высокого стрельчатого окна. В кабинете запахло электричеством. Последовал трескучий, как барабанная дробь, удар грома. Этот удар словно послужил сигналом. Везде, где в здании были люди, включилось освещение. Кабинет залил желтый свет.

Префект остановился перед сыном.

– Почему мой собственный сын, бандейрант , главарь Братства, повторяет эти карсонитские глупости?

Жоао смотрел в пол между носками своих сапог. От слов отца он почувствовал одновременно возмущение и стыд. Да, он причинил отцу боль, а это было стыдно, ведь у старшего Мартиньо чувствительное сердце. Но нельзя же быть таким слепым!

– Этот сброд, эти жалкие фермеры смеются надо мной, – проговорил Мартиньо-старший. – Я сказал им, что мы увеличим площадь зеленой зоны на десять тысяч гектаров только в этом месяце, а они в ответ высмеяли меня: «В это не верит даже ваш собственный сын!» И, знаешь, они рассказали мне, что еще ты говорил.

– Прости, отец, что я расстроил тебя, – ответил Жоао. – Тот факт, что я бандейрант … – Он пожал плечами. – Но как иначе я мог бы узнать правду о программе истребления?

От этих слов отца передернуло.

– Жоао! Ты сидишь здесь и говоришь, что дал ложную клятву, когда формировал свой отряд Братства?

– Нет, было не так, отец.

Он извлек из нагрудного кармана эмблему распылителя, покатал ее в пальцах.

– Я верил в это… тогда. Мы могли создать достаточно пчел-мутантов для того, чтобы заткнуть ими любую дыру в экологической нише насекомых. Так я думал. Подобно китайцам, я говорил: «Только полезные особи должны жить!» Но, отец, это же было несколько лет назад, а с тех пор я понял, что мы и сами не знаем, что такое польза.

– Это была моя ошибка – отправить тебя на учебу в Северную Америку, – с горечью произнес его отец. – Это там ты нахватался карсонитской ереси. Все это прекрасно и здорово для них ; это они могут отказаться от присоединения к остальному миру для реализации программы Экологического Переустройства; у них нет миллионов голодных ртов, которые надо накормить. Но мой собственный сын…

Жоао не собирался сдаваться:

– Ты же видишь, что делается в красных областях, отец. Эти вещи трудно объяснить. Растения там выглядят здоровее, а фрукты…

– Это все временное явление, – возразил отец. – Мы так изменим пчел, что они смогут удовлетворить любые наши потребности. Разрушители вынимают еду из наших ртов. Все очень просто. Они должны погибнуть, и их место займут особи, полезные для человечества.

– Птицы вымирают, отец, – сказал Жоао.

– Мы спасаем птиц! У нас есть особи каждого вида, которых мы держим в хранилищах. Мы обеспечим их новым кормом, чтобы…

– Но что произойдет, если наши барьеры не выдержат… и рухнут до того, как мы успеем заменить популяцию хищников? Что случится тогда?

Старший Мартиньо помахал тонким пальцем перед носом сына.

– Это вздор! Я не хочу больше это слышать! Ты знаешь, что еще сказали мне эти чертовы мамлюки , эти так называемые фермеры? Они сказали, что видели, как бандейранты нарочно снова заражали зеленые области, чтобы продолжить свои работы! Так они и сказали. Тоже вздор, но эти разговоры – вполне объяснимое следствие пораженческих настроений. И именно такой разговор ведет сейчас мой собственный сын. Каждая неудача, которую мы терпим, добавляет веса этим обвинениям!

– Неудачи, отец?

– Да, я так сказал: неудачи!

Сеньор префект Мартиньо повернулся, подошел к своему столу; потом вернулся обратно. Он снова остановился перед сыном и уперся руками в бока.

– Ты, конечно, говоришь о Пиратининге?

– Ты обвиняешь меня, отец?

– Твой отряд Братства был там на линии.

– Там даже муха не могла бы пролететь!

– Тем не менее всего неделю назад Пиратининга была зеленой, а теперь она кишит паразитами. Паразитами!

– Я не могу уследить за каждым бандейрантом в Мату-Гросу, – запротестовал Жоао. – Если они…

– Международная Экологическая Организация дает нам полгода на очистку, – сказал старший Мартиньо. Он поднял руки ладонями вверх; лицо его побагровело. – Полгода! После этого они наложат эмбарго на всю Бразилию – они сделают с нами то же, что сделали с Северной Америкой. – Он опустил руки. – Ты можешь себе представить, какое давление на меня оказывают? Ты можешь вообразить, что мне приходится выслушивать о бандейрантах вообще и о моем собственном сыне в частности?