Фрэнк Герберт - Машина бытия

Жоао перестал дуть и отнял свисток от губ.

Антенны перестали дергаться.

– Он остался на месте, ты видишь, – сказал Жоао. – Есть признаки, что они замышляют против нас какое-то зло. В них чувствуется какой-то злой разум. Насекомые далеки от вымирания, отец… и они готовятся нанести ответный удар.

– Злой разум? Ха!

– Ты должен мне поверить, отец, – горячо заговорил Жоао. – Никто другой не станет это слушать. Все смеются и говорят, что мы слишком подолгу торчим в джунглях. И где, спрашивается, наши доказательства? Нам говорят, что подобные истории можно услышать от неграмотных темных фермеров, но не от бандейрантов . Ты должен меня выслушать, отец, и поверить. Именно поэтому я приехал сюда… потому что ты – мой отец и, возможно, выслушаешь своего сына.

– Поверить во что? – спросил старший Мартиньо, вспомнивший вдруг, что он префект. Он выпрямился и холодно взглянул на сына.

– В сертане Гояса на прошлой неделе, – заговорил Жоао, – Антонио Лисбоа потерял троих своих бандейрантов , которые…

– Это несчастный случай.

– Они были убиты муравьиной кислотой и копайским маслом.

– Они просто проявили небрежность в обращении с ядами. Люди становятся беззаботными, когда…

– Отец, муравьиная кислота была очень крепкой, и признаки указывали… что она была произведена насекомыми. Люди были буквально пропитаны ею. В то время как копайское масло…

– Ты хочешь сказать, что такие насекомые, как это… – префект ткнул пальцем в насекомое, неподвижно сидевшее на распятии, – такие же слепые твари, как эта…

– Они не слепые, отец.

– Я не говорю, что они буквально слепые, но у них нет разума, – сказал старший Мартиньо. – Ты не можешь всерьез утверждать, будто эти твари напали на людей и осознанно их убили.

– Нам еще предстоит точно выяснить, как были убиты эти люди, – сказал Жоао. – У нас пока есть только их трупы и физические улики на месте их гибели. Но были и другие смерти, отец; люди не раз пропадали, и мы все с большей определенностью считаем, что…

Он осекся, заметив, что жук сполз с распятия на стол. Насекомое немедленно стало коричневым, слившись с деревянной лакированной поверхностью.

– Отец, прошу тебя, дай мне контейнер.

– Я дам тебе контейнер, только если ты пообещаешь проявить уважение ко мне, рассказывая, где ты нашел эту тварь, – сказал префект.

– Отец, я…

Жук спрыгнул со стола на середину кабинета, стремительно взобрался вверх по стене и нырнул в трещину рядом с окном.

Жоао включил фонарь и направил луч в отверстие, поглотившее странного жука.

– Давно здесь это отверстие, отец?

– Уже много лет. Кладка когда-то сдвинулась… наверное, из-за землетрясения, как мне кажется.

Жоао отвернулся от стены и в три прыжка преодолел расстояние до двери, выбежал в сводчатый холл, спустился вниз по каменной лестнице и через следующую дверь вышел в короткий коридор, а дальше, по улице через кованые решетчатые ворота во внешний сад. Он включил фонарь на полную мощность и направил синеватый свет на стену под окном кабинета.

– Жоао, что ты делаешь?

– Делаю свою работу, отец, – ответил Жоао. Оглянувшись, он увидел, что старший Мартиньо остановился в воротах.

Жоао снова посмотрел на наружную поверхность стены, осветил камни под окном. Потом он встал на корточки и осветил землю, перевернув все комья земли и освещая каждую тень.

Осмотрев голую землю, он принялся за кусты, а затем и за лужайку.

Жоао услышал, как сзади к нему подошел отец.

– Ты нашел его, сынок?

– Нет, папа.

– Лучше бы ты дал мне его раздавить.

Из внешнего сада, который обрамлял дорогу и каменный забор, донеслось пронзительное стрекотание. Оно почти осязаемо висело в воздухе, накатывая волнами, и сначала Жоао показалось, что он слышит вой лесных хищников. По спине его пробежал предательский холодок. Он обернулся к дороге, где припарковал свой самолет, и направил на него синеватый луч фонаря.

Он вздрогнул и застыл на месте, уставившись на газон лужайки.

– Что это?

Ему показалось, что почва пришла в движение, образовав волну, которая усремилась к отцу с сыном. Волна уже отрезала их от дома. Она находилась в десяти шагах от них, но двигалась быстро.

Жоао поднялся и взял отца за руку. Он говорил спокойно, стараясь не волновать старика еще больше:

– Мы должны попасть в мой самолет, папа. Нам надо перебежать через них.

– Них?

– Это такие же насекомые вроде того, что мы видели в твоем кабинете, но их здесь миллионы. Может быть, они и не жуки, в конце концов. Может быть, это что-то вроде муравьев-солдат. Но мы должны добраться до самолета. У меня там необходимое оборудование и боеприпасы. Там мы будем в безопасности. Это грузовик бандейрантов , отец. Тебе придется бежать со мной, но я тебе помогу.

Они побежали. Жоао держал отца за руку и освещал путь фонарем, показывая дорогу.

«Господи, только бы его сердце выдержало», – мысленно взмолился Жоао.

Они уже находились в самой гуще волнообразно вздымавшихся насекомых, но твари не трогали их, рассыпаясь в обе стороны, освобождая людям место и тотчас смыкаясь за их спинами.

Белый силуэт грузового самолета уже выступил из темноты на изгибе дороги метрах в пятнадцати впереди от бегущих людей.

– Жоао… мое сердце, – задыхаясь, прохрипел Мартиньо-старший.

– Ты выдержишь, – выдохнул Жоао. – Быстрее!

Последние несколько шагов он буквально пронес отца на руках. Они уже были перед широкой дверью, ведущей в лабораторный отсек грузовика. Жоао рывком распахнул дверь, включил свет и протянул руку, чтобы взять защитный костюм и распылитель яда. Вглядевшись в освещенный желтым светом отсек, Жоао застыл на месте.

В отсеке сидели два человека, по виду индейцы из внутренних областей. У обоих были блестящие яркие глаза, а из-под соломенных шляп виднелись коротко остриженные черные волосы. Оба были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Одинаковыми были даже серая одежда, и сандалии, и кожаные наплечные сумки. Вокруг них по стенам, инструментам и лабораторной посуде ползали похожие на жуков насекомые.

– Какого черта вы здесь делаете? – выпалил Жоао.

Один из индейцев держал в руке флейту. Он взмахнул ею и хрипло, со странными интонациями, произнес:

– Войди. Не будет вреда, если будешь повиноваться.

Жоао почувствовал, что отец стал оседать, и подхватил старика под руки. Какой же он легкий! Жоао вошел в отсек, неся отца на руках. Старый Мартиньо с трудом, поверхностно дышал. Лицо его посинело, лоб покрылся холодной испариной.

– Жоао, – прошептал он, – у меня сильно болит в груди.

– Тебе надо принять твое лекарство, отец, где оно?

– Дома, – еле слышно ответил старик.