Фрэнк Герберт - Машина бытия

– Все это очень просто, – сказал Тайборо. – Все, что мне надо сделать, это послать двадцать пять центов в патентное бюро за схему, а потом написать вам письмо.

– Мир уже шел к самоубийству, – сказал Кастер. – Только глупцы не могли понять…

– И вы решили немного нас подтолкнуть, – насмешливо произнес Тайборо.

– Нас предупреждал еще Герберт Уэллс, – возразил Кастер. – Как же давно это было, но его никто не слушал. «Человеческая история все больше напоминает гонку между образованием и катастрофой», – писал Уэллс. Но это были просто слова. Многие ученые отмечали рост кривой количества энергии, доступной человечеству, и уменьшение числа людей, нужных для использования этой энергии. Уже давно в мире становится все больше и больше разрушительных сил, доступных все меньшему и меньшему числу людей. Это был лишь вопрос времени, когда возможность полного разрушения и уничтожения мира окажется в руках нескольких человек.

– И вы решили, что вам не стоит посвятить свое правительство в эту великую тайну.

– Правительство уже пошло курсом прямо противоположным тому, которого требует эта вещица, – возразил Кастер. – Практически все люди в правительстве заинтересованы в том, чтобы не менять этот курс.

– То есть вы поставили себя выше правительства?

– Наверное, я просто даром теряю время, – проговорил Кастер, – но я постараюсь объяснить. Практически все правительства в мире манипулируют некоей фикцией, которая называется «массами». Именно благодаря этой манипуляции правительствам удается удерживать власть. Однако на самом деле никакой «массы» не существует. Поднимая на щит несуществующие «массы», вы уничтожаете индивида. Очевидно, что это был лишь вопрос времени, когда все мы окажемся в заложниках у сильных мира сего.

– Вы говорите, как комми! [33] Пренебрежительное англоязычное прозвище коммунистов. – Прим. ред.

– Коммунисты скажут, что я всего лишь жалкая пешка капитализма, – сказал Кастер. – Позвольте мне попросить вас, сенатор, представить себе бедного радиотехника из какой-нибудь южно- американской страны, например, Бразилии. Он живет от зарплаты до зарплаты, он проедает все, что зарабатывает, его безжалостно душит, размалывает и унижает жестокое правление олигархии. Как вы думаете, что он сделает, если это изобретение попадет к нему в руки?

– Начнутся убийства, грабежи и анархия.

– Возможно, вы правы, – согласился Кастер. – Но, исходя из беспощадной необходимости, мы можем достичь взаимопонимания – взаимопонимания в том, что все должны сотрудничать, чтобы люди могли сохранять человеческое достоинство.

Тайборо с интересом взглянул на Кастера и задумчиво проговорил:

– Нам придется контролировать материалы, необходимые для производства этой вещи… и какое-то время будут проблемы, но…

– Вы все же непроходимый глупец.

В зале повисла ледяная тишина, и Кастер продолжил:

– Было уже поздно пытаться это делать даже десять лет назад. Я же говорю вам, что эту вещицу можно сварганить из практически любых подручных материалов, которых полно по всему миру. Эти устройства можно делать в подвалах, бедных домах, во дворцах и хижинах. Ключевая деталь – кристалл, но годятся и другие кристаллы. Это очевидно. Терпеливый человек может вырастить кристалл… а в этом мире много терпеливых людей.

– Я арестую вас, – сказал Тайборо. – Вы нарушаете все мыслимые…

– Вы живете в своем призрачном мире, – спокойно сказал Кастер. – Я отказываюсь угрожать вам, но я буду защищаться от любых попыток унизить или уничтожить меня. Если я не смогу защититься сам, то меня защитят мои друзья. Ни один человек, понимающий, что представляет собой это устройство, уже никогда не позволит лишить себя человеческого достоинства.

Кастер помолчал, давая всем возможность осознать то, что он сказал.

– И не извращайте мои слова, не пытайтесь представить их как угрозу. Отказ от угроз в адрес братьев-людей – это абсолютное требование, начиная с того дня, когда это случилось.

– Вы ничего не измените, ничего не добьетесь! – вспылил Тайборо. – Если один человек станет могущественным благодаря этому устройству, то сто человек окажутся…

– Давайте не будем оскорблять друг друга. Я прошу у вас прощения, сенатор, – сказал Кастер. – Я искренне считаю вас умным человеком и прошу вас, не спеша и не жалея труда, подумать об этом устройстве. Использование энергии уже не является решающим фактором, потому что один человек теперь так же могущественен, как миллион. Ограничение, более того, самоограничение теперь становится ключевым условием выживания. Каждый из нас отныне зависит от доброй воли соседа. Каждый из нас, сенатор, человек во дворце и человек в хижине. Нам лучше сделать все, от нас зависящее, чтобы в мире стало больше доброй воли, – мы не должны ее покупать, мы просто должны признать, что человеческое достоинство есть неотчуждаемое право…

– Не надо проповедей, коммунистический изменник! – хрипло прокричал Тайборо. – Вы живой экземпляр…

– Сенатор!

Это выкрикнул один из операторов в левом углу зала.

– Прекратите оскорблять мистера Кастера и выслушайте его, – многозначительно произнес оператор.

– Узнайте имя этого человека, – бросил Тайборо помощнику. – Если он…

– Я электротехник, сенатор, – сказал человек, – и теперь вы не можете мне угрожать.

Кастер улыбнулся и посмотрел в глаза Тайборо.

– Революция начинается, – сказал Кастер. Он взмахнул рукой, увидев, что Тайборо собирается уйти. – Посидите с нами, сенатор.

Уоллес, видя, что сенатор подчинился, понял, что баланс сил в зале изменился.

– Идеи витают в воздухе, – продолжал говорить Кастер. – Настало время развития. Эта вещь существует. Прядильный станок тоже появился, потому что пришло его время. Он родился из идей, которые возникли задолго до станка.

– А теперь настало время лазера? – спросил Тайборо.

– Да, он должен был явиться в мир, – ответил Кастер. – Но число людей в мире, которые охвачены ненавистью, недовольством и жаждой насилия, растет с ужасающей скоростью. Кроме того, есть вполне реальная угроза того, что оружие это может попасть в руки всего лишь одной группы или одной страны… – Кастер пожал плечами. – Это слишком большая мощь, которую можно доверить одному человеку, полагаясь на его мудрость. Я не мог откладывать дальше. Именно поэтому я сообщаю об этой вещи, сообщаю широко, насколько могу.

Тайборо откинулся на спинку стула, положил руки на колени. Он был бледен, на лбу выступили капли пота.

– Мы этого не сделаем.

– Надеюсь, вы ошибаетесь, сенатор, – произнес Кастер. – Но одно я знаю наверняка. Завтра у нас было бы на это меньше шансов, чем сегодня.