Фрэнк Герберт - Машина бытия

– Онг-онг.

Профессор пожал плечами:

– Об, у тебя есть онг-онг.

Она вздохнула. Да, это еще одно испытание.

Об взяла Марсианский алмаз двумя руками и направилась в гостиную коттеджа. Там был камин; она учуяла его и видела, когда ее привели сюда.

Гостиная была обставлена тяжелой деревенской мебелью и устлана мексиканскими половиками. Цветастая обивка привела Об в восторженный трепет. У каких животных такая красивая кожа? В земле бесов-богов так много ужасов.

Двое мальчиков Джепсона сидели за круглым столом у окон, выходящих на озеро, ели и играли в покер. Огонь горел в камине, и Об направилась прямо к нему в сопровождении Джепсона, профессора и Пловца.

Мальчики оторвались от карт.

– Ну и фигура. У меня от нее мурашки по коже.

– Да, уж это точно, – сказал его товарищ и посмотрел на Джепсона. – Что она делает с камнем, босс?

Джепсон ответил небрежным, будничным тоном, не отрывая взгляда от Об:

– Заткнитесь.

Мальчики пожали плечами и вернулись к игре.

Об присела на корточки перед камином и зачерпнула небольшую пригоршню сажи.

– Онг-онг, – сказала она. Она поставила алмаз на край камина, плюнула на сажу и скатала из нее комок, которым начала смазывать камень. Своими мозолистыми руками она размазывала сажу по алмазу.

– Что она делает? – спросил Джепсон.

– Этого я сказать не могу, но онг-онг – это сажа, – ответил профессор.

Джепсон теперь во все глаза смотрел на вымазанный сажей Марсианский алмаз. Об взяла его в обе руки, подошла к восточному окну и подняла камень вверх, чтобы рассмотреть его на свет.

«Да, – подумала Об, – свет Всемогущего Огня прошел сквозь камень, а онг-онг затемнил и разбил его на странные рисунки». Она потерла камень, удалила часть сажи, вытерла руки об одежду и снова стала рассматривать камень на свет Всемогущего Огня. Все было так, как учила ее Мать Пещеры. Линии на поверхности камня выдавали мелкие изъяны, а эти линии позволяли рассмотреть внутренние контуры строения камня.

– Это какой-то религиозный ритуал, предшествующий работе, – сказал профессор.

Пловец посмотрел на дядю, перевел взгляд на Джепсона, потом подошел к Об и встал у нее за спиной. Он наклонился и тоже принялся рассматривать камень в ее руках; он видел точки блистающего света и рисунок, образованный этими точками.

Об повернулась к Пловцу и посмотрела ему в глаза. Потом позволила себе застенчивую улыбку, которую быстро стерла с лица, метнув взгляд в сторону Джепсона и профессора.

Пловец, улыбаясь, выпрямился.

Он был сполна вознагражден этой несмелой улыбкой. Она осветила прекрасным светом тяжелые черты лица Об.

– Странно, – задумчиво произнес профессор. – Наверное, это поклонение солнцу. Надо глубже разобраться в ее религиозных верованиях…

– Когда она сотрет это дерьмо и возьмется за дело? – недовольно поинтересовался Джепсон.

– Об. Работать, – сказала она.

Она вернулась в импровизированную мастерскую и положила камень на прежнее место – на черную бархатную подушку.

Пловец решил подойти ближе, но сильная рука легла ему на плечо. Он оглянулся и увидел оскалившегося в нехорошей улыбке Джепсона.

– Ты бы лучше отошел в сторонку, мальчик, – почти ласково сказал Джепсон.

Пловец задрожал. В голосе Джепа он не просто услышал приказ, но и ощутил какое-то окончательное решение.

Как раз в этот момент у южного окна запела птичка.

Об посмотрела в окно и улыбнулась. Птичья песенка была ей хорошо знакома, она понимала этот голос, он говорил: «Это моя земля, это мой куст». Она обернулась и встретила сумрачный взгляд Джепсона.

– Режь этот чертов камень!

Она съежилась. В голосе Джепсона она отчетливо услышала смерть.

Профессор направил свет лампы на верстак и тронул Об за плечо.

Она подняла голову, всмотрелась в лицо профессора и уловила в его глазах выражение страха. Груаак боится? Значит, здесь и между бесами-богами тоже нет согласия! Мысли Об путались. Она склонилась над верстаком, поместила камень в тиски и принялась поворачивать его, стараясь определить лучшее положение, потом закрепила камень в тисках. Какие хорошие орудия у этих бесов-богов.

Джепсон обошел верстак и встал так, чтобы лучше видеть, что будет делать Об. Он вытер вспотевшие ладони о штаны. Раньше ему уже приходилось наблюдать работу резчиков. Перед первым ударом молотка время всегда тянулось нестерпимо долго. Напряжение нарастало, нарастало, и, когда нервной энергии становилось достаточно, резчик наносил первый удар по камню… да, пока все правильно.

В ожидании этого момента Джепсон испытывал какое-то дурманящее чувство, глядя на действия Об.

Некоторое время она смотрела на разложенные на верстаке клинья, потом выбрала один и приложила его к алмазу. В другую руку она, не спеша, взяла молоток.

Джепсон ожидал, что теперь Об начнет перемещать клин, находя для него лучшее положение, но буквально подпрыгнул от изумления и неожиданности, потому что первый удар последовал сразу.

Тук!

От Марсианского алмаза откололась длинная узкая полоска и упала на верстак.

Тук!

Откололся еще один кусок, на этот раз поменьше.

Тук!

Джепсон вышел из оцепенения, когда от камня отвалился третий фрагмент.

– Постой! – крикнул он.

Тук!

Об ослабила тиски, повернула камень и снова закрепила его.

Тук!

– Скажи ей, чтобы она остановилась! – промычал Джепсон.

Тук!

К профессору вернулся дар речи.

– Об!

Она обернулась, по-прежнему держа молоток и режущий клин на алмазе.

– Стоп работать, – сказал профессор.

Она послушно опустила молоток.

Джепсон поджал губы и издал неопределенный звук:

– Ууух!

Он взял с верстака самый большой осколок и повертел его в пальцах.

– Этот камень нельзя разрезать! Как же, как же! Ух ты!

Он бросил осколок на верстак, достал из наплечной кобуры пистолет и направил его на Пловца.

– Ничего личного, Пловец, – сказал он. – Но, знаешь, ты стал мне обузой. Да и дяде-профессору нужно преподать урок послушания. Я его предупреждал.

– Вы этого не сделаете, – пролепетал профессор

Джепсон метнул на него насмешливый взгляд.

В этот момент действиями Пловца руководило исключительно отчаяние. Он резко отклонился в сторону и ударил ногой по руке Джепсона, державшей оружие. Годы тренировок не прошли даром. Удар был достаточно силен, чтобы выбить пистолет из руки как раз во время выстрела. Оружие издало резкий шипящий звук, и отравленный дротик вонзился не в грудь Пловца, а в потолок. Пистолет, вертясь, покатился по полу.

На мгновение Об оцепенела от ужаса, так ее напугали действия Пловца. Он восстал против беса-бога! Но она и сама слышала смерть в его голосе и понимала, что даже пеночка бросится на человека, если у нее будут на то достаточные причины. Так почему же тогда человеку не напасть на беса-бога?