Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Что? Дьявольщина, я тоже в этом уверен! Но…　

— Так ли? — холодно спросил Джубал — Сомневаюсь.　

— Нечего сомневаться! Да, я не слишком часто хожу в церковь, но я получил хорошее воспитание. Я верую.　

— Хорошо. Хотя я никогда не понимал, как это Бог может ждать от своих творений, что они изберут истинную веру… Меня потрясает этот хилый метод управления Вселенной. Впрочем, раз ты веруешь в бессмертие, не стоит беспокоиться из-за того, что твои предрассудки приведут тебя к скорой кончине. Ты предпочитаешь кремацию или нормальные похороны?　

— Ради всего святого, Джубал, перестаньте выматывать мне душу!　

— Ну уж нет. Я не могу гарантировать твоей безопасности, раз ты настаиваешь, что королевская коралловая змея на самом деле безвредная коралловая змейка. Каждая твоя промашка может оказаться последней. Но я обещаю, что не позволю Майку съесть тебя.　

У Дюка отвисла челюсть. Потом он ответил — яростно, нецензурно и непоследовательно. Харшоу выслушал и брюзгливо проворчал:　

— Хорошо, сбавь обороты. Устраивай свои отношения с Майком как хочешь — он нагнулся к проектору — Я хочу посмотреть, что получилось… Проклятье! — выругался он через несколько секунд — Эти железки приводят меня в бешенство!　

— Вы стараетесь взять силой. Дайте-ка — Дюк закончил приготовления, так безуспешно начатые Харшоу и вставил кассету. Вопрос о том, работает или нет он у Джубала, больше не поднимался.　

Проектор представлял собой бак высотой со стол, снабженный адаптером. Он предназначался для просмотра полнометражных озвученных фильмов, снятых на четырех миллиметровую пленку. Вскоре, они уже наблюдали за событиями, приведшими к исчезновению пустой коробки из под бренди.　

Джубал увидел, как коробка летит прямо ему в голову и на полпути бесследно исчезает.　

— Анне было бы приятно узнать, что камеры на ее стороне. Дюк, давай прокрутим еще разок, помедленнее.　

— Хорошо — Дюк перемотал пленку назад — Десять к одному — объявил он.　

Картина была той же, однако замедленный звук был ни к чему. Дюк убрал его. Коробка выплыла из пальцев Джил в сторону Джубала и исчезла. Но при замедленном просмотре можно было увидеть, как она сжимается, становясь все меньше и меньше, потом пропадает совсем.　

— Дюк, можно пустить еще медленнее?　

— Секундочку. Что-то тут неладное со стереоэффектом.　

— Что там такое?　

— Будь я проклят, если знаю! На обычной скорости все нормально. А когда я замедляю, эффект глубины работает в обратную сторону. Эта коробка удаляется от нас и очень быстро, но при этом всегда видится ближе стены. Наложение, конечно. Но я ставил сюда чистую кассету.　

— Не переживай, Дюк. Поставь кассету с другой камеры.

— Э… Понимаю. Это даст нам поворот на девяносто градусов и мы увидим то, что было на самом деле, даже если в первую камеру я поставил отснятую кассету — Дюк переменил пленку.　

— Начало я пропущу. Ставлю сразу конец, так?　

— Давай.　

Картина была той же, за исключением угла съемки. Когда Джил схватила коробку, Дюк замедлил показ и они снова увидели исчезновение.　

Дюк выругался.　

— Во второй тоже какая-то поломка!　

— Так ли?　

— Тут должно было быть видно, что коробка летит в сторону. Вместо этого она опять полетела от нас. Вы же видели!　

— Да — согласился Джубал — Я видел.　

— Но этого не может быть! С двух-то сторон!　

— Что значит «не может быть»? Это было — Харшоу помолчал и добавил — Если бы мы поставили вместо камер доплеровский радар, хотел бы я знать, чтобы он показал?　

— Откуда мне знать? Надо посмотреть, что там с камерами.　

— Не беспокойся за них.　

— Но…　

— С камерами все в порядке. Что находится в девяноста градусах от всего на свете?　

— Я не силен в загадках.　

— Это не загадка. Я мог бы тебя отослать к мистеру из Флатландии [12] Фантастический роман А. Эббарта. , но лучше отвечу сам. Что перпендикулярно всему на свете? Ответ: Два трупа, один пистолет и пустая коробка.　

— Что за чепуха, Босс?　

— Никогда в жизни я не говорил более серьезно. Постарайся поверить фактам вместо того, чтобы настаивать на том, будто камеры могут ошибиться, только потому, что они зафиксировали исто, что ты ожидал. Давай посмотрим остальные ленты. Они не прибавили ничего нового к тому, что Харшоу уже знал. Пепельница, парящая у потолка, вышла из кадра, но ее неторопливый спуск был запечатлен. Изображение пистолета в стереовизоре было мелким, но, насколько можно было различить, он сжался, словно пропадая вдали, оставаясь при этом на месте. Поскольку Харшоу крепко сжимал его рукоятку в момент исчезновения, он был удовлетворен. Если только здесь подходит слово «удовлетворен».　

— Дюк, я хочу иметь со всего этого копии.　

Дюк колебался.　

— Я все еще работаю здесь?

— Что? Дьявольщина! Ты не можешь есть на кухне — это скучно. Постарайся забыть свои предрассудки и выслушай меня.　

— Слушаю.　

— Когда Майк просил о привилегии съесть мои старые жилистые останки, он оказывал мне величайшую по его представлению честь — согласно единственным известным ему законам, которые он, так сказать «впитал с молоком матери». Он сказал мне изысканный комплимент и попросил о милости. Плюнь на то, что говорят в Канзасе. Майк пользуется мерками, к которым его приучили на Марсе.　

— Я буду пользоваться канзасскими мерками.　

— Что ж — согласился Джубал — Я тоже. Однако свободного выбора не существует ни для тебя, ни для меня, ни для Майка. Разрушить то, к чему приучили в детстве, почти невозможно. Дюк, можно ли вбить в твою голову, что если бы ты воспитывался на Марсе, то занимал бы точно такую же позицию по отношению к тому, чтобы есть человечину или быть съеденным самому, как и Майк?　

Дюк покачал головой.　

— Меня на это не купишь, Джубал. Конечно, Майку просто не повезло, что он рос в нецивилизованном обществе. Но это же другое, это инстинкт.　

— Инстинкт? Дерьмо!　

— Да, инстинкт. Я вовсе не «впитывал с молоком матери», что нельзя быть людоедом. Черт, я всегда знал, что это грех! Отвратительный грех! Одна эта мысль выворачивает желудок. Это врожденный инстинкт.　

Джубал тяжело вздохнул.　

— Дюк, как ты мог столько узнать о механике и никогда не интересоваться, как устроен ты сам? Твоя мать никогда не говорила: «Не нужно кушать своих друзей, сынок, это нехорошо», потому что ты впитывал это вместе с нашей культурой, как и я. Анекдоты о людоедах и миссионерах, карикатуры, сказки, рассказы ужасов… несть им числа. Сынок, это не может быть инстинктом. Исторически каннибализм — наиболее распространенный обычай любой ветви человеческой расы. Моих предков, твоих предков — кого угодно.　

— Ваших предков, может быть.