Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Хм… Да. Анна, измени титул на «ассистентку по Марсианской лингвистике, культуре и технике». Джил, изучая язык, ты будешь натыкаться на вещи непонятные — совсем непонятные. Каждый раз говори об этом мне… И, Майк, если ты заметишь какие-нибудь штуки, которые ты делать можешь, а мы — нет, говори мне.　

— Я буду говорить. Джубал, какие это должны быть штуки?　

— Не знаю. Вроде тех, что ты делал сейчас. Или способности лежать на дне бассейна дольше, чем можем мы. Хм… Дюк!　

— Босс, у меня обе руки заняты кассетами.　

— Говорить-то ты можешь! Я заметил, что бассейн грязный.　

— Я брошу на ночь преципитант [11] Вещество, вызывающее выпадение осадков. , а утром все вычищу.　

— Что показывает счетчик?　

— Все хорошо. Воду можно пить, просто она немного взбаламучена.　

— Ладно. Я дам тебе знать, когда захочу его вычистить.　

— Босс, никто не любит купаться в воде из-под грязных тарелок.　

— Ты-то со своей шерстью вообще выходишь сухим из воды. Ладно, прикрой рот. Фильмы готовы?　

— Пять минут, Босс.　

— Хорошо. Майк, ты знаешь, что такое пистолет?　

— Пистолет — стал цитировать тот — это приспособление для выбрасывания метательных снарядов (пуль) посредством силы взрыва, состоящее из трубки или ствола, закрытого с одной стороны, где…　

— Хорошо, хорошо. Ты грок его?　

— Я не совсем уверен.

— Ты когда-нибудь видел пистолет?　

— Я не знаю.　

— Конечно видел — вмешалась Джил — Майк, вспомни, о чем мы только что говорили: комнату с травяным полом… Только не волнуйся. Один человек ударил меня.　

— Да.　

— Другой направил что-то на меня.　

— Он направил на тебя плохую вещь.　

— Это и был пистолет.　

— Я думал о том, что словом для этой плохой вещи может быть «пистолет». «Новый интернациональный словарь английского языка» Вебстера, третье издание, вышедшее…　

— Хорошо, хорошо, сынок — поспешно перебил его Харшоу — Теперь слушай. Если кто-нибудь направит на Джил пистолет, что ты будешь делать?　

Пауза длилась дольше, чем обычно.　

— Вы не рассердитесь за утерю еды?　

— Нет. В подобных обстоятельствах никто не будет на тебя сердиться. Но вот что я хочу знать. Сможешь ты заставить пистолет исчезнуть без того, чтобы исчез человек?　

Смит обдумал вопрос.　

— Сохранить еду?　

— Хм, это не совсем то, что я имел в виду. Можешь ты заставить пистолет исчезнуть, не причиняя вреда его владельцу?　

— Джубал, я не причиню ему вреда. Я сделаю, чтобы пистолет исчез, а человека я просто остановлю. Ему не будет больно. Он просто разделится. Еда останется хорошей.　

Харшоу вздохнул.　

— Что ж, уверен, что все так и будет. Но можешь ты заставить исчезнуть только пистолет? Не «останавливать» человека, не убивать его, а просто оставить его в живых?　

Смит взвесил услышанное.　

— Это будет легче, чем делать и то, и другое. Но, Джубал, если я оставлю, не разделю его, он сможет сделать плохо Джил. Так я это грок.　

Харшоу напомнил себе, что эта детская наивность не была ни детской, ни наивной, а являлась проявлением сложной культуры, которая, как он начинал понемногу понимать, далеко обогнала человеческую, развиваясь какими-то таинственными путями… а эти наивные замечания исходили от супермена. От того, во всяком случае, кто действовал, как супермен. Отвечая Смиту, он так тщательно подбирал слова, словно замыслил опасный эксперимент.　

— Майк… если ты достигнешь «момента», в который ты должен действовать, чтобы защитить Джил, ты будешь действовать?　

— Да, Джубал. Я буду.　

— Не переживай из-за утери еды. Вообще ни из-за чего не переживай. Защищай Джил.　

— Я всегда буду защищать Джил.　

— Хорошо. Но, предположим, человек наводит пистолет или держит его в руке. Предположим, ты не хочешь убивать его… Но тебе нужно, чтобы пистолет исчез. Можешь ты это сделать?　

Пауза Майка была короче обычной.　

— Мне кажется, я грок. Пистолет — плохая вещь. Но человеку бывает нужно остаться соединенным — Он подумал — Я могу это сделать.　

— Хорошо. Майк, я покажу тебе пистолет. Пистолет — плохая вещь.　

— Пистолет — плохая вещь. Я сделаю, чтобы он исчез.　

— Не заставляй его исчезать сразу же, как только увидишь его.　

— Не надо?　

— Не надо. Я подниму руку с пистолетом и стану наводить его на тебя, заставь его исчезнуть. Но не останавливай меня, не причиняй мне боли, не убивай меня, вообще ничего не делай со мной. И как еду меня тоже не теряй.　

— О, я не буду — искренне сказал Майк — Когда ты разделишься, брат мой Джубал. Я надеюсь, что буду приглашен вкусить от тебя, молясь и восхваляя тебя с каждым куском… пока не грок тебя полностью.　

Харшоу сумел справиться со своими рефлексами и мрачно ответствовал:　

— Благодарю тебя, Майк.　

— Нет, это я должен благодарить тебя, брат мой, и если случиться, что меня изберут раньше тебя, я надеюсь, ты найдешь меня ценным для грок. Раздели меня с Джил. Ты разделишь меня с Джил? Пожалуйста!　

Харшоу взглянул на Джил, увидел, что она сохраняет невозмутимое спокойствие, и подумал, что со своими больными она, наверное, неколебимей скалы.　

— Я разделю тебя с Джил — торжественно обещал он — Но, Майк, никто из нас не будет ближайшее время сдой. Я покажу тебе пистолет, а ты жди, пока я не скажу, и будь очень осторожен, потому что мне еще многое нужно успеть, прежде чем я буду готов к разделению.　

— Я буду осторожен, брат мой.　

— Хорошо — Харшоу выдвинул ящик — Гляди сюда, Майк. Видишь пистолет? Я хочу взять его. Но ничего не делай, пока я не скажу — Харшоу потянулся за пистолетом и взял его в руку — Приготовься, Майк… Давай!

Харшоу со всей возможной быстротой прицелился в Майка.　

Его рука была пуста.　

Джубал был потрясен. Рука его застыла в воздухе.　

— Превосходно! — только и смог произнести он — Ты убрал его раньше, чем я смог прицелиться!　

— Я счастлив.　

— Я тоже. Дюк, это попало в камеры?　

— Еще бы!　

— Хорошо — Харшоу вздохнул — Все, ребята. Разбежались.　

Анна попросила:　

— Босс, мне скажут, что вышло на пленке?　

— Посиди здесь, сама увидишь.　

— Э, нет! Мне нельзя — особенно то, что я Свидетельствовала. Но я хочу знать, покажут ли пленки то, что я видела.　

— Хорошо.　

Когда все ушли, Харшоу принялся отдавать приказы Дюку, потом вдруг невольно спросил:　

— Ну, ты чего такой кислый?　

— Босс, когда мы избавимся от этого вурдалака?　

— Вурдалака? Ну ты, однако, деревенщина!　

— Я не обижаюсь, я из Канзаса. В Канзасе никогда не было людоедства. Пока он у нас, я ем на кухне.　

Харшоу холодно произнес:　

— Вот как? Через пять минут Анна подсчитает, сколько я тебе должен. И понадобится не более десяти, чтобы ты уложил свои комиксы и вторую рубашку.