Генри Олди - Один плюс один
- Название:Один плюс один
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-47532-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Генри Олди - Один плюс один краткое содержание
Касыды из «Я возьму сам», баллады из «Песен Петера Сьлядека», лирика «Мага в Законе», сатиры «Ордена Святого Бестселлера», хокку, танка и рубаи, эпиграммы и пародии, стилизации под Бернса и Вийона, поэмы «Одиссей, сын Лаэрта» и «Иже с ними»… Это поэзия Олега Ладыженского.
В книге «Один плюс один», впервые под одной обложкой, собрано сольное творчество «половинок» знаменитого дуэта Олди, включая не издававшиеся ранее рассказы Д. Громова и стихи О. Ладыженского.
Один плюс один - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Стоит ли удивляться, что спустя полгода «ужасное дитя» поступило в литературную студию Дворца пионеров и школьников им. Постышева? Студию вел замечательный поэт и мудрый учитель Вадим Левин. Мы говорили о странных вещах. Например, взахлеб обсуждали: «Что можно делать при помощи стихов?» Поверьте, это не тот вопрос, на который ребенок ответит с легкостью. Здесь пасовали взрослые: родители с удовольствием оставались на наших «посиделках», принимая живейшее участие. Один отрок, чье имя стерлось в памяти, выдал: «С помощью стихов можно зарабатывать деньги!» Что ж, в определенной степени он оказался прав. Мы бросали друг дружке мячики: кто скорее вернет с рифмой? «Палка-галка» быстро уступило месту вопросу «Кремль?..» Мячик дрожал в руке. Черт его знает, с чем этот Кремль рифмуется… Кремень? Ремень? Я выдал несусветное: «Крем ль?» Этот загадочный крем, который вызывает у стихотворца явные подозрения, преследует меня до сих пор.
На конкурсе «Стихов про зверей» я отметился в жанре психологической миниатюры:
На шкафу сидит жирафа,
А козел стоит у шкафа,
Потому что тот козел
На жирафу очень зол.
Вскоре после этого четверостишия в литературной студии очутился некий Дмитрий Громов. Символично, не правда ли? Громов, значит, грянул, Ладыженский перекрестился. Призрак шкафа по имени Олди тогда еще бродил по далекой Европе, собираясь вернуться в Харьков только в 1990-м, лет через пятнадцать.
Шли годы. Гормоны бурлили в крови. Борода уже выросла, седина еще не пробилась, но бес настойчиво тарабанил в ребро. Нашлось место и любовным стансам, и пародиям, и «хайямкам», и театральным зонгам из пьес, которые я ставил, в которых играл. Ничтоже сумняшеся, я сочинял «под Вийона», играя «поющего» Франсуа в «Жажде над ручьем» Юлиу Эдлиса, сочинял «Солдатскую» и «Песнь конторщика» в дипломном спектакле «Когда фея не любит» Феликса Кривина, где заодно присвоил роль Короля; работал с рок-оперой по пьесе В. Коростылева «Король Пиф-Паф, но не в этом дело»…
Но сольная книга стихов?
Это было едва ли не самым фантастичным из написанного мной.
Как правило, куда отчетливее я представлял рифмы и ритмы в общем потоке романа: песни из спектакля, действующие заодно с актерами, музыкой, освещением и декорациями. Да, разумеется: и со зрительным залом. Многие стихи так и рождались, многие по сей день ждут своей трагедии или комедии. Но однажды Его Величество Читатель начал слать к своему покорному слуге фельдъегерей с депешами: ласковыми, гневными, настойчивыми или вкрадчивыми. Его Величество требовали того, о чем редко задумывался скромный певец. Его Величеству захотелось песен вне спектакля. Актеры могли отдохнуть, декорации — на время лечь в хранилище, и осветитель уже готов был уйти пить водку, выключив прожектора и загасив свечи.
«Кроме того, — властно сказал монарх, — ведь есть же и неспетое?!»
«Кто я такой, чтобы спорить?» — подумал я.
«Ваше Величество, я счастлив», — подумал я.
И это чистая правда.
Восторженные речи? — пустяки.
Хулительные возгласы?! — пустое.
А что стихи?
По-прежнему стихи.
По-прежнему одни чего-то стоят.
И по ступеням
ритма,
не спеша,
С улыбкою к душе идет душа.
Венок касыд
Гордому сердцу твоему,
Абу-т-Тайиб аль-Мутанабби
Касыда о ночной грозе
О гроза, гроза ночная, ты душе — блаженство рая,
Дашь ли вспыхнуть, умирая, догорающей свечой,
Дашь ли быть самим собою, дарованьем и мольбою,
Скромностью и похвальбою, жертвою и палачом?
Не встававший на колени — стану ль ждать чужих молений?
Не прощавший оскорблений — буду ль гордыми прощен?!
Тот, в чьем сердце — ад пустыни, в море бедствий не остынет,
Раскаленная гордыня служит сильному плащом.
Я любовью чернооких, упоеньем битв жестоких,
Солнцем, вставшим на востоке, безнадежно обольщен.
Только мне — влюбленный шепот, только мне — далекий топот,
Уходящей жизни опыт — только мне. Кому ж еще?!
Пусть враги стенают, ибо от Багдада до Магриба
Петь душе Абу-т-Тайиба, препоясанной мечом!
Касыда о величии
Величье владыки не в мервских шелках, какие на каждом купце,
Не в злате, почившем в гробах-сундуках — поэтам ли петь о скупце?!
Величье не в предках, чьей славе в веках сиять заревым небосклоном,
И не в лизоблюдах, шутах-дураках, с угодливостью на лице.
Достоинство сильных не в мощных руках — в умении сдерживать силу,
Талант полководца не в многих полках, а в сломанном вражьем крестце.
Орлы горделиво парят в облаках, когтят круторогих архаров,
Но все же: где спрятан грядущий орел в ничтожном и жалком птенце?!
Ужель обезьяна достойна хвалы, достойна сидеть на престоле
За то, что пред стаей иных обезьян она щеголяет в венце?
Да будь ты хоть шахом преклонных годов, владыкой племен и народов,—
Забудут о злобствующем глупце, забудут о подлеце.
Дождусь ли ответа, покуда живой: величье — ты средство иль цель?
Подарок судьбы на пороге пути? Посмертная слава в конце?
Касыда о бессилии
Я разучился оттачивать бейты. Господи, смилуйся или убей ты! —
чаши допиты и песни допеты. Честно плачу.
Жил, как умел, а иначе не вышло. Знаю, что мелко, гнусаво, чуть слышно,
знаю, что многие громче и выше!.. Не по плечу.
В горы лечу — рассыпаются горы; гордо хочу — а выходит не гордо,
слово «люблю» — словно саблей по горлу. Так не хочу.
Платим минутами, платим монетами, в небе кровавыми платим планетами, —
нет меня, слышите?! Нет меня, нет меня… Втуне кричу.
В глотке клокочет бессильное олово. Холодно. Молотом звуки расколоты.
Тихо влачу покаянную голову в дар палачу.
Мчалась душа кобылицей степною, плакала осенью, пела весною, —
где ты теперь?! Так порою ночною гасят свечу.
Бродим по миру тенями бесплотными, бродим по крови, которую пролили,
жизнь моя, жизнь — богохульная проповедь! Ныне молчу.
Касыда о последнем пороге
Купец, я прахом торговал; скупец, я нищим подавал;
глупец, я истиной блевал, валяясь под забором.
Я плохо понимал слова, но слышал, как растет трава,
и знал: толпа всегда права, себя считая Богом!
Боец, я смехом убивал; певец, я ухал, как сова,
и безъязыким подпевал, мыча стоустым хором,
Интервал:
Закладка:
