Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

– На этот раз они, возможно, развернули северный фланг, – заметил Ивао. – Это было бы уже кое-что.

– Это было бы началом конца, – сказал Бай и закашлялся.

Куо рассмеялся:

– Мы тут как между молотом и наковальней.

Он подошёл к запертому шкафу, вделанному в глинобитную стену пещеры, отпер его, достал кувшин ракши и сделал глоток. Он выпивал по кувшину крепкого спиртного напитка каждый день, когда запасы позволяли, с первой и до последней секунды бодрствования.

– За Десятый Великий Успех! Или уже Одиннадцатый? И мы пережили их все. – На какое-то мгновение он вышел за рамки обычной предосторожности – не говорить о таких вещах. – И их пережили, и Шесть Великих Ошибок, и Три Невероятных Провала, и Девять Величайших Неудач. Чудо! Верно, голодные призраки раскрыли над нами большие зонты, братья мои.

Бай беспокойно кивнул; он не любил говорить о таких вещах. Он старался слушать только рёв в ушах. Старался забыть всё, что видел за последние три дня.

– Как же мы так долго выживали? – опрометчиво спросил Куо. – Все те, с кем мы начинали, давно мертвы. Но нет, мы втроём пережили уже пять или шесть офицерских смен. Как давно это началось? Пять лет назад? Как это возможно?

– Я Пэн-цзу, – сказал Ивао. – Я несчастный бессмертный, меня никогда не убьют. Я могу нырнуть прямо в облако газа, и это не сработает.

Он скорбно оторвался от риса. Даже Куо был напуган.

– У тебя будут ещё возможности, ты не волнуйся. Не думаю, что война закончится в ближайшее время. Может, японцы и возьмут север, потому что север никому не сдался. А вот когда они попытаются выйти из тайги в степи, вот тогда станет интересно. Не думаю, что они смогут кардинально переиграть ситуацию. Вот если бы прорыв произошёл на юге, это имело бы намного большее значение. Нам нужно наладить контакт с Индией.

Ивао покачал головой.

– Этого не случится.

Вот такие рассуждения были больше на него похожи, и товарищи попросили его объяснить подробнее. Для китайцев южный фронт состоял из великой стены Гималаев и Памира, а также джунглей Аннама, Бирмы, Бенгалии и Ассама. Перевалов, к которым можно было хотя бы мечтать подступиться, в горах было по пальцам перечесть, и их оборона стояла насмерть. Что же касается джунглей, то единственный путь через них представляли реки, но они были слишком открыты. Так что укрепления их южного фронта были ландшафтными и неподвижными, что с тем же успехом можно было сказать и о мусульманах по другую сторону фронта. А индийцы между тем были зажаты под Деканом. Единственный путь для них лежал через степи, но там сосредоточились армии обоих соперников. Тупик.

– Когда-нибудь это должно закончиться, – заметил Бай. – Иначе это не закончится никогда.

Куо выплюнул полный рот ракши в приступе смеха.

– Очень глубокая мысль, друг Бай! Но в этой войне нет логики. Это конец, которому нет конца. Мы проживём жизнь на этой войне, и следующее поколение проживёт свою, и так будет до тех пор, пока все не умрут и мир не начнётся заново – или сам не начнётся, как карта ляжет.

– Нет, – мягко возразил Ивао. – Так долго ничто не может продолжаться. Конец наступит, но где-нибудь в другом месте, вот и всё. Бои на море, или в Африке, или в Инчжоу. Прорыв произойдёт где-то ещё, и наш регион останется просто… эпизодом Долгой Войны, какой-то аномалией. Фронт, который никак не мог сдвинуться с места. Застывший момент Долгой Войны в самом застывшем своём виде. Нашу историю будут рассказывать вечно, потому что ничего подобного никогда больше не повторится.

– Какое утешение, – сказал Куо, – понимать, что мы в худшем положении, в котором может оказаться солдат!

– Мы хотя бы можем стать кем-то, – сказал Ивао.

– Вот именно! Это отличает нас! Это большая честь, если подумать.

Бай предпочёл не думать. От взрыва наверху на них посыпалась земля с потолка. Они засуетились, накрывая чашки и тарелки.

Прошло ещё несколько дней, и они вернулись к обычной рутине. Если японцы всё ещё рвались на север, то здесь ежедневные снайперские обстрелы и пулемётные очереди со стороны мусульман были такими же, как всегда, будто Шестой Великой Ошибки, в которой они потеряли порядка пятидесяти тысяч мужчин и женщин, никогда не случалось.

Вскоре после этого мусульмане тоже начали использовать отравляющий газ, не только рассеивая его по мёртвой зоне с попутным ветром, как это делали китайцы, но и заправляя им взрывчатые снаряды, которые прилетали к ним с громким свистом, разметая повсюду обычную шрапнель (состоявшую теперь из любых режущих предметов, так как у них тоже заканчивался металл и они собирали палки, кошачьи кости, копыта и даже вставные зубы), но теперь вместе со шрапнелью снаряды выпускали и жёлтую струю газа – очевидно, не чистого иприта, а с примесью различных ядов и едких веществ, из-за чего китайцы теперь всегда держали при себе противогаз, капюшон и перчатки. В одежде или без, но, когда один из этих снарядов разрывался, было трудно не обжечь запястья, лодыжки и шею.

Другим неудобством было то, что снаряды эти были огромными, и большущие пушки запускали их так высоко, что они падали с неба быстрее скорости звука, и это всегда происходило без малейшего предупреждения. Эти снаряды были крупнее человека и выше ростом, явно рассчитанные плотно вонзиться в землю, а затем произвести колоссальный взрыв, от которого часто умирало в разы больше народа в траншеях, туннелях и пещерах, чем после обычных взрывов. Осколки этих снарядов выкапывали и извлекали очень осторожно, и каждый вывозили в отдельном вагоне. Взрывчатка, использованная в них, была нового типа, похожая на рыбную пасту, и пахла жасмином.

Однажды вечером, после наступления сумерек, они встали в круг, пили ракши и обсуждали новости, которые Ивао получил из пещеры связи. Южная армия была наказана за провалы на своём фронте, и каждому командиру отделения предписывалось отправить один процент своей команды в штаб, где те будут казнены в назидание оставшимся.

– Какая славная мысль! – воскликнул Куо. – Я точно знаю, кого бы послал я.

Ивао покачал головой.

– Лотерея стала бы лучшим примером товарищества.

Куо усмехнулся:

– Товарищество. Нет бы воспользоваться случаем и избавиться от симулянтов, раз дают такую возможность, пока они не пристрелили тебя однажды ночью из-за спины.

– Чудовищная идея, – сказал Бай. – Они китайцы, как мы можем убивать китайцев, когда они не сделали ничего плохого? Какой абсурд. Четвёртое собрание военных талантов совсем ум потеряло.

– Во-первых, нельзя потерять то, чего нет, – сказал Куо. – За последние сорок лет на Земле не осталось людей в здравом уме.

Внезапно их сбило с ног сильной волной воздуха. Бай с трудом поднялся на ноги и столкнулся с Ивао, который был в таком же положении. Бай оглох. Куо нигде не было видно, он просто исчез, а на том месте, где он только что стоял, зияла огромная яма, идеально круглая, около двенадцати футов шириной и тридцати футов глубиной, из которой торчал хвост гигантской мусульманской боеголовки. Ещё одна не разорвалась.