Алексей Кудашев - Ледяной остров

— Итак, обо всем поговорим завтра, — сказал он, прощаясь с Трофимовым. — До свиданья, товарищ корреспондент, — и Воронин широкими шагами направился к подъезду дома.

— У вас ко мне есть дело, товарищ Зарубин? — спросил Трофимов, включая скорость.

— Да, я хотел кое-что у вас спросить, — неуверенно ответил корреспондент. — Если разрешите, я к вам завтра загляну.

— Вы думаете, завтра у меня будет больше времени, чем сегодня? Нет, ничего не выйдет. Лучше заедем ко мне сейчас. Поужинаем и потолкуем.

Зарубин почувствовал в словах Трофимова располагающую теплоту и больше из вежливости возразил:

— Неудобно беспокоить вашу семью, Алексей Петрович.

— Наоборот. Моя мать будет очень рада, а больше у меня никого нет, — в голосе инженера послышалась нотка грустного сожаления. — Договорились? Вот и хорошо.

— Эх! Совершенно забыл! — спохватился Алексей Петрович, когда машина подкатила к старому двухэтажному дому на окраине города. — Мне ведь надо было забежать в управление. Как же быть? — не то к себе, не то к Зарубину обратился Трофимов.

Журналист не знал, что сказать. Он чувствовал себя очень неловко, словно не Трофимов, а он, Зарубин, забыл что-то в управлении. И если бы дело происходило днем, то Алексей Петрович мог бы заметить, как румянец залил щеки и шею журналиста, а его несколько нескладная, по-мальчишески угловатая фигура ссутулилась и стала еще более нескладной. Но ничего этого Алексей Петрович не заметил и, повернувшись к Зарубину, сказал:

— Вот что, я вас провожу в дом. Пока там мать организует ужин, я вернусь.

— Нет, нет, Алексей Петрович, — еще более смутился Зарубин, — лучше я вас тут подожду. — И, открыв дверцу машины, журналист стал поспешно выбираться наружу.

— Ну, тогда подождите меня здесь, Павел Константинович, — как можно теплее сказал Трофимов, видя, что Зарубин смущен и в нерешительности остановился около машины.

Когда машина скрылась за углом, журналист не спеша прошелся вдоль забора, примыкавшего к дому, заглянул в открытую калитку. Неосвещенный сад встретил его настороженной тишиной. «Хорошо тут, — подумал Зарубин, усаживаясь на скамейку под густым развесистым деревом. — Вот если бы еще маленький ветерок, было бы не так душно». Но вечер был тихий, безветренный. Сад словно заснул в неподвижном воздухе.

Откинувшись на жесткую спинку скамьи и глядя на звездное небо в просвет между темными массами листвы, Зарубин отдался мечтам, унесшим его в далекий и загадочный мир, посылавший сюда, на Землю, лишь слабое мерцание звезд. Может быть, и там… нет, не может быть, а обязательно есть подобные нашей Земле планеты, где обитают разумные существа. Похожи ли те существа на нас, людей? Какую стадию своего развития они переживают? Наверное, есть такие миры, где люди давно забыли, что такое война, человеческая ненависть, и, возможно, благодаря разуму их обитателей исчезли с лица планет болезни, уносящие еще у нас, на Земле, так много жизней. И, наверное, разум и труд тех людей направлен на решение других больших проблем, ну, например, хотя бы на борьбу с охлаждением планеты…

Шорох кустов и треснувшая под ногой человека ветка вернули Зарубина к действительности. Он невольно повернул голову в сторону неожиданных звуков. «Влюбленные», — улыбнулся в душе журналист, всматриваясь в еле заметные тени двух фигур — одна повыше, другая пониже, — но тут же увидел, что ошибся: это были двое мужчин. Когда они поравнялись с деревом, под которым сидел Зарубин, до него долетел торопливый полушопот:

— Не забудь первым делом закрыть на крючок дверь, а тогда…

Мужчины быстро проскользнули, и других слов Зарубин не расслышал. Он рассеянно посмотрел им вслед и, вспомнив, что скоро должен вернуться Трофимов, стал прислушиваться к слабому шуму еще не спавшего города, стараясь услышать приближение автомобиля Трофимова. По расчетам журналиста, инженер вот-вот должен был вернуться.

Случайно Зарубин посмотрел в сторону дома, первый этаж которого был затенен высоким забором, а застекленные веранды второго этажа тускло поблескивали отраженным светом с улицы. Ветки дерева, стоявшего у самой стены, слабо покачивались, временами вздрагивая. «Что такое, ветра нет, а они качаются?» Зарубин с интересом стал наблюдать за странным деревом. Все сразу объяснилось, когда на суку дерева, на уровне второго этажа, появился силуэт человека. Одной рукой человек ухватился за дерево и, отклонившись, дотянулся свободной рукой до рамы. Рама медленно открылась, и человек, оглянувшись, скрылся в темном окне.

«Воры! — подумал Зарубин и в то же время услышал шум приближающегося автомобиля. — Должно быть, вернулся Трофимов. Уж не в его ли квартиру они лезут?» — Журналист не сомневался, что проникший в дом был одним из тех двоих, что прошли мимо него.

Зарубин бесшумно кинулся вдоль аллеи с намерением незаметно выскользнуть через открытую калитку на улицу и предупредить Трофимова. Но не сделал он и десяти шагов, как в доме раздался злобный лай и рычание собаки. Зазвенело разбитое стекло, и из окна вывалился темный живой ком. В то же время впереди Зарубина из-под дерева в сторону дома метнулась тень второго человека. Журналист на мгновение остановился. По свирепому рычанию собаки под окном дома и коротким, воплям и ругательствам человека Зарубин понял, что там происходит отчаянная борьба. Шум этой возни быстро приближался к Зарубину. Он невольно отскочил в сторону и скрылся в тени дерева. Он уже различал темный живой ком, катавшийся по земле, к которому нерешительно приближался второй человек. Но вот вору удалось подняться на ноги, и он со всех ног кинулся бежать, но собака вновь бросилась на него сзади и повисла на нем. Слышно было тяжелое, со стоном, дыхание вора. В это время второй человек подбежал к месту поединка и схватил собаку за ошейник. В его руке сверкнул нож. Собака, взвизгнув, упала на землю, но тут же поднялась и кинулась на нового врага. Тот ударил ее еще раз.

Зарубин стремглав кинулся к калитке и нос к носу столкнулся с Трофимовым.

— Скорее, воры!

— Какие воры? Что случилось?

Зарубин, увлекая Алексея Петровича в сад, пытался на ходу рассказать о виденном. Но Трофимов из бессвязных слов журналиста понял лишь, что произошло что-то чрезвычайное.

Когда они подбежали к месту происшествия, ярким светом вспыхнула веранда, осветив аллею. На измятой траве, вытянувшись, лежала большая серая овчарка. Шерсть на ее боку потемнела от крови, пасть покрыта розовой пеной.

Трофимов бросился к собаке, нагнулся над ней, позвал: