Алексей Кудашев - Ледяной остров

Вечером, после смены, она поделилась своими сомнениями с Колей Муравьевым.

— Постой, Катя. Знаешь что? Идем в партком, к Шибанову.

— Зачем?

— Как зачем? Ты все это ему расскажешь.

— Да, так он тебе и поверил. А где доказательства? Скажет, что мы выкручиваемся, хотим оправдаться.

— Да, это верно. А что же делать?

— Что? А вот что. Надо искать чертеж, который я потеряла. Если я сдала чертеж вместе с книгой, то надо искать его в библиотеке или у тех, кто читал книгу после меня.

— Правильно.

— Сейчас же иду в библиотеку.

— Знаешь что, Катя, ты навела меня на одну мысль. Я в нее не верю, но проверить надо.

— Что такое?

— Нет, нет. Потом, Иди в библиотеку, а я вернусь в цех. Я за тобой зайду, подожди меня там. — И Муравьев побежал обратно.

Через десять минут Муравьев пришел в библиотеку.

— Ну как? — спросил он Катю, разговаривавшую с библиотекаршей Лидой Журавлевой.

— Здесь нет. Книга сейчас у Веры Прохоровой, а до нее книгу брали Миша Ершов и Аня Коробова, копировальщица из конструкторского отдела. Начну с нее.

Но встреча не состоялась. Муравьева и Грибанову остановил запыхавшийся паренек.

— Вас товарищ Шибанов вызывает, — сказал он на ходу. — Еле нашел.

Муравьев и Грибанова удивленно переглянулись. Когда они, немного робея, вошли в партком, Шибанов сосредоточенно что-то писал. Не отрываясь от бумаги, он кивнул в сторону свободных стульев.

Муравьев долго прислушивался, как скрипело перо Шибанова. Наконец Шибанов, уложив написанное в папку, обратился к Муравьеву:

— Ну, рассказывай, как же это получилось, что ты столько браку наделал?

— Не знаю, Иван Романович. Ничего не пойму. Знаю только, что на память я ничего не делал и не делаю. Всегда в чертеж смотрю. Затмение, что ли, на меня в то время нашло.

— Так. Затмение, говоришь? А технический контролер что скажет? Может быть, тоже затмение нашло?

— Нет, товарищ Шибанов…

— Или, может, доверилась лучшему токарю цеха и поставила клеймо огулом?

— Не было этого, — вспыхнула Катя. — Каждую деталь проверяла, все размеры сличала с чертежами. А как все получилось, тоже не пойму. Не разобралась еще. Может быть, скоро разберусь. Что хотите со мной делайте, только не было халатности с моей стороны. Нет моей тут вины. Виновата я, да только в другом…

Муравьев дернул ее за рукав, чтобы замолчала. Но ее остановить было уже нельзя. Повернувшись к Муравьеву, она вспыхнула:

— Нет, все скажу! Если уж наказывать, так пусть наказывают за дело…

— А ну, выкладывай, товарищ Грибанова, не стесняйся, повинную голову меч не сечет, — ободряюще улыбнулся Шибанов.

И Катя рассказала все, что знала.

— Значит, в ОТК не тот чертеж, по которому вы работали?

— Да.

— А свой чертеж вы нашли?

— Нет.

— Ищите. Только вот что, никому ничего об этом не говорите. И у Коробовой спросите как бы невзначай, мимоходом. Поняли? Ну, хорошо, идите.

Оставшись один, Шибанов задумался. Потом снял телефонную трубку:

— Штанько. Остап Федорович, Шибанов говорит. Работаешь? Дело есть. Заходи.

Чтобы не вызывать ничьих подозрений, Штанько сам принес чертежи из цеха и ОТК. На чертеже из ОТК действительно не было никаких следов того, что он был сложен когда-то в несколько раз. Оба чертежа были подписаны Штанько, Сорокиным и копировальщицей Коробовой.

— Твоя подпись? — спросил Шибанов.

— Подлинная.

— А в скольких экземплярах выполнялась калька?

— В двух.

— Что же тогда потеряла Грибанова?

— Да, тут что-то не то. Возможно, она просто забыла, что вернула чертеж.

— В каких размерах ошибка? — перебил Шибанов.

— В этом и в этом.

— Так. У вас есть лупа, Остап Федорович?

— Я сейчас. — Штанько вышел и через минуту вернулся с лупой. — Вот, пожалуйста.

— Так, на муравьевском чертеже обе цифры написаны заново, видите восковка под цифрой зачищена. И на свет это видно. А что было написано раньше, непонятно.

— Взгляните теперь на этот чертеж, Иван Романович.

— Да, и тут то же.

— Но ведь то могла быть и ошибка чертежницы, писавшей цифры. Она могла написать ошибочно не те цифры, потом подчистить и написать заново. Это всегда практикуется.

— Знаю. Но не кажется ли тебе, Остап Федорович, странным то обстоятельство, что именно эти два размера на обоих чертежах переписаны?

— Да, конечно.

— Мне кажется, Остап Федорович, что когда выполнялся заказ, здесь были другие цифры, написанные, может быть, ошибочно, может быть, умышленно.

— Трудно поверить в злой умысел. Все это не так просто.

— А я это допускаю. Да, кстати, Остап Федорович, почему у нас вся эта документация хранится открыто? Приходи и бери.

— Но кто же возьмет, Иван Романович? Ведь все свои люди.

— Вот, вот, Остап Федорович. Этим и пользуется враг. И среди тысячи своих может оказаться один чужой. А вот результат. — Шибанов сунул чертеж в руки Штанько.

— Но это ты слишком! Тут еще надо разобраться.

— Буду рад, если я не прав.

— А то, что у нас непорядок с этим хозяйством, это верно, Иван Романович.

— Остап Федорович, оставь у меня чертежи, я попробую все-таки узнать, что тут было написано вначале.

— Хорошо. Иван Романович, может быть, отменить приказ о наказании Муравьева и Грибановой?

— Нет, нет. И вообще считайте, что всю эту историю мы давно забыли и ею не интересуемся.

На другой день Шибанов отдал чертежи на экспертизу. Эксперты установили, что на чертеже когда-то были написаны размеры, точно соответствующие размерам дефектных деталей. Сомнений не было: Муравьев выточил детали правильно, по чертежу. Но кому и зачем потребовалось исправить чертеж потом?

Через два дня к Шибанову снова пришла Грибанова и сообщила, что потерянный чертеж нашла копировальщица Коробова.

— А где он сейчас? — Шибанов недоверчиво посмотрел на девушку.

— В ОТК. Это тот самый, о котором я говорила.

— Но ведь вы говорили, что в ОТК лежит чертеж не мятый, а у вас был сложен в несколько раз.

— Правильно. Только Коробова выгладила его утюгом.

Шибанов задумался. Потом, как бы очнувшись, тихо сказал:

— Ну, хорошо, Катя, спасибо. Идите. Да, вот что. Скажите Коробовой, чтобы она зашла ко мне.

— А ее нет.

— Где же она?

— Вчера уехала в Ленинград, к родным.

— В отпуск?

— Нет, совсем. Уволилась и уехала. Ну, я пойду, Иван Романович, а то начальник цеха у нас строгий.

— Не нравится? — улыбнулся Шибанов.

— Что вы! Правильный человек.

Днем Шибанов встретил Сорокина и вспомнил о копировальщице Коробовой. Вскользь в разговоре он спросил:

— Илья Тимофеевич, у тебя людей в конструкторском отделе хватает?

— Не могу пожаловаться. Справляемся. Инженеров достаточно. Народ хороший. Вот дня два назад неожиданно уволилась одна копировальщица Коробова, да я нашел на ее место другую. Правда, эта не так опытна. Но не беда. Научится.