Алексей Кудашев - Ледяной остров

— А почему ушла Коробова?

— У нее с родителями что-то случилось. Поехала к ним в Ленинград. Получила от них телеграмму.

— Ты видел телеграмму? — Шибанов в упор посмотрел в лицо Сорокину.

— Нет, она мне только об этом сказала, когда просила ее освободить. А почему ты о ней спрашиваешь? — заинтересовался, в свою очередь, Сорокин.

— Да так. Я думаю, что никакой телеграммы она не получала.

— Этого не может быть, Иван Романович! — горячо вступился за свою бывшую сотрудницу Сорокин. — Коробова не из тех людей, которые могут солгать. А потом, к чему ей говорить неправду? Если бы она захотела уйти от нас, то ушла бы и без телеграммы. Ей достаточно было бы предупредить меня за две-три недели.

— Вот, вот. В этих-то двух-трех неделях и вся загвоздка. А уйти ей надо было немедленно.

— Зачем? Не понимаю.

— А вот зачем… Ты знаешь, кто виновник брака, который получился у нас при выполнении заказа «Морнефти»?

— Ну, кто же не знает…

— Ты думаешь, Муравьев и Грибанова?

— Известно, Иван Романович.

— Нет.

— А кто же? — Сорокин в недоумении посмотрел на Шибанова.

— Твоя Коробова. Это она написала на чертежах неправильные размеры.

— Ерунда, Иван Романович, — возмутился Сорокин. — Размеры на чертежах правильные. Тебя неверно информировали. На чертежах размеры точные.

— Это потом они появились, когда Коробова испугалась ответственности.

— А я знаю Коробову и поэтому не верю.

Шибанов неожиданно хлопнул Сорокина по плечу и рассмеялся:

— Фома ты неверующий. Лучше надо знать людей. — А сам о Коробовой подумал: «Испугалась ответственности, Не хватило мужества и сбежала. Хорошо, что все кончилось благополучно!»

Вопрос об откомандировании кораблестроителей-подводников был решен неожиданно быстро. Виктор Дубравин, не дожидаясь конца отпуска, приступил к работе. Из Ленинграда приехала группа конструкторов, в большинстве своем работавших в прошлом вместе с Виктором, в его подчинении. Это были энергичные и способные молодые люди, имеющие уже достаточный опыт работы.

Трофимов и Байрамов, посоветовавшись, решили во главе разросшегося проектного отдела вместо инженера Комолова поставить Виктора Дубравина. Комолов был хорошим инженером-проектировщиком. Но он был из той породы специалистов, которые чувствуют себя как рыба в воде лишь в хорошо знакомой им области.

Такие люди сразу же становятся беспомощными, когда требуется перешагнуть привычные границы. А тут требовались не только знания, но и дерзкая смелость, не знающее границ дерзание. К тому же Комолов часто жаловался на плохое здоровье и не раз просил освободить его от руководства проектным отделом.

Виктор Дубравин согласился возглавить проектный отдел, но, желая присмотреться к людям и к установившимся порядкам, которые, возможно, пришлось бы менять, он попросил подождать с приказом неделю-другую.

— Хорошо, Виктор Николаевич, — сказал на это Байрамов, — это дело терпит. Но зато есть другое, не терпящее никаких отлагательств.

— Я слушаю.

— Наступает пора осенних штормов, а у разведчиков еще много работы. Министр разрешил нам перевести морскую разведку под воду. Мы получаем подводные лодки. Вот их-то и надо приспособить для разведочных работ. В первую очередь следует перевести под воду отряды структурной, геохимической и радиоспектральной разведки. Судоверфь будет в вашем распоряжении. Кто из людей будет нужен — берите.

И Виктор согласился.

Комолов не вмешивался в работу группы Виктора Дубравина, в подчинении которого была теперь почти половина людей отдела. Остальные специалисты, исключая группу Родионова, работали разрозненно: кто над деталью бурового агрегата, кто над усовершенствованием эксплуатационного оборудования, кто над подводной геофизической аппаратурой, кто над телемеханическим управлением механизмами. Словом, ничего специфически морского в их деятельности не было. Да никто себе и не представлял еще, как же будет выглядеть будущий морской промысел. Не знал этого и сам Комолов. И это его очень тяготило.

Алексею Петровичу было известно о положении в отделе, но до поры до времени он сознательно не вмешивался. Да и что он мог предложить? Обнадежить людей, ориентируя их на благополучный исход экспедиции Кирилловой, он не решался. «А вдруг, — думал он, — какая-нибудь неудача затянет экспериментирование на бесконечно долгий срок».

Правда, он гнал эту мысль от себя. Только случайный просчет или какая-нибудь никем не замеченная ошибка могли подвести. Поэтому он дал задание Комолову еще раз проверить математическую часть расчетов.

— Людей Виктора Николаевича не трогайте, — предупредил Трофимов Комолова.

Бесшумно работали электроинтеграторы, шуршали электрические счетные машины. Сама Кириллова с частью своих людей еще и еще раз проверяла правильность формул и выводов.

Создавшейся в отделе обстановкой постарался воспользоваться Родионов, чтобы, как он выражался в кругу своих интимных друзей, «дать реванш Трофимову». Ловко используя всякий благоприятный для него случай, он всячески старался показать, что из всех людей, работавших в отделе, лишь деятельность его группы была «целеустремленной», направленной на решение проблемы морских промыслов. Его группа занималась изучением стальных башенных конструкций. Когда ему говорили, что буровые вышки отжили свой век, он отвечал:

— На суше — да, а на море их жизнь только начинается. А иначе как вы доберетесь до морских залежей? Ну как?

— Не знаю, — обычно следовал в таких случаях ответ.

— А я знаю. Мы создадим в море скелетные металлические основания и с них доберемся до морской нефти.

— Но ведь глубина-то моря какая, вы знаете? До трехсот метров и больше.

— Да, знаю. Ну и что же? Неужели вы думаете, что во второй половине двадцатого века так уж трудно создать такую вышку?

— Пожалуй, он прав, — в ответ на это говорили многие.

В шутку группу Родионова прозвали в отделе «скелетной». И когда по распоряжению Трофимова инженеров отдела оторвали от своего дела и заставили проверять математические расчеты для экспедиции Кирилловой, «скелетная» группа выразила этим наибольшее недовольство. А Родионов все это воспринял как личную обиду.

Однажды после работы, когда почти все инженеры отдела, кроме группы Виктора Дубравина, собрались в комнате «скелетной» группы, разговор зашел о Комолове.

— Размазня, а не начальник отдела, — сказал Родионов. — Завтра кому-нибудь захочется, чтобы мы двор подметали, а он и слова не скажет.

— А разве Комолов еще начальник? — с ехидной усмешкой спросил Осипов из «скелетной» группы. — А я-то, по своему невежеству, считал, что начальник — Виктор Николаевич Дубравин.