Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

— Какой суд, Леонид Александрович! — Воскликнула Светлана, — напротив! Я вам бесконечно благодарна за ваше участие!

Карета неотложной помощи, проехав по аллеям густого парка, остановилась возле кирпичного трёхэтажного здания гинекологической клиники. За то время, пока электромобиль петлял между кустов акации, жасмина и персидской сирени, доктор со Светой окончательно согласовали свою невинную ложь «во спасение» — Леонид Александрович, чтобы рассказ женщины выглядел более убедительным, пригласил Свету после обследования в клинике пожить у него.

(Знаете, Светочка, мы с Марией Семёновной сейчас остались одни в двухэтажном особнячке, дети выросли и живут отдельно, так что свободного места много, и я буду чрезвычайно рад, если вы погостите у нас. Мария Семёновна, разумеется — тоже. И, честно признаюсь, — жгучее любопытство. Говорить с гостьей из параллельного мира, иметь возможность сравнить свою историю с историей «зазеркалья», вот уж никогда бы не пришло в голову, что такое возможно не во сне, а наяву! Давайте договоримся так: сейчас в клинике вас накормят, сделают необходимые анализы — это недолго — а к шести вечера я за вами заеду? Не возражаете?)

Кроме удивительно вежливых, приветливых и добросердечных врачей и сестёр, Свету в этой клинике более всего потрясли три вещи: совершенно не больничная обстановка, обильный, изумительно вкусный обед с бокалом сухого вина и то, что, садясь в гинекологическое кресло, она впервые в жизни не почувствовала ни малейшей неловкости — врач обращался с женщиной так деликатно, с таким уважением, что Света не заметила, как закончилась обычно неприятная процедура осмотра.

Заехавший ровно в шесть Леонид Александрович, остался доволен Светиными анализами:

— Слава Богу, ваше пребывание в страшном застенке почти не имело дурных последствий ни для вас, ни для вашего мальчика. Небольшое истощение, лёгкая анемия, а в целом — вполне удовлетворительно. Я, честно, ожидал худшего. Так что, Светочка, сегодня мы с вами закатим такой пир — моя Мария Семёновна, как узнала, что у нас будет гостья, сразу же помчалась на рынок.

— Ой, Леонид Александрович, — непроизвольно ойкнула сытая женщина, — меня в больнице так накормили — страсть! Заливное из судака, мясная солянка, кулебяка, майская черешня, вино — да такими порциями — не представляю, как я всё это съела!

— Ничего, Светочка, — приободрил доктор, — до восьми вечера, а раньше Марии Семёновне не управиться — проголодаетесь. Тем более, что вам сейчас надо есть за двоих. А пока, если не возражаете, я бы хотел показать вам Ростов. Свой Ростов, — поправился Леонид Александрович, — которым, признаться, горжусь.

— Конечно, Леонид Александрович, — с энтузиазмом подхватила Света, — когда мы ехали в больницу, я смотрела из окна, и, знаете, ваш Ростов куда красивее нашего. Хотя и наш, — в женщине заговорило чувство патриотизма, — тоже ничего. Никакого сравнения с тем ужасным Ростовом, в который Олино метасознание меня забросило в первый раз.

Просторный серебристого цвета автомобиль тронулся с места и так же, как карета неотложной помощи, совершенно бесшумно покатил по парковой аллее. У любознательной Светланы невольно возник вопрос о причине такой неощутимой работы двигателя, и она обратилась к доктору:

— Леонид Александрович, скажите, пожалуйста, у вас — что? Все автомашины работают на электричестве?

— К сожалению, не все, Светочка. Большинство имеют два двигателя: электрический и внутреннего сгорания. Мы ещё пока не создали таких энергоёмких аккумуляторов, чтобы полностью перейти на электрическую тягу. И в экстренных случаях даже в пределах города разрешается пользоваться двигателем внутреннего сгорания. Конечно, не бензиновым, а работающим на газе или этиловом спирте.

— Но ведь это, наверно, дорого и не слишком удобно? — уже не столько из любопытства, сколько по долгу «туриста» спросила Света. — Два двигателя, аккумуляторы, бак для горючего — лишняя тяжесть, да и цена, надо думать, от этого не уменьшается?..

— Что делать, Светочка, — нажатием кнопки открыв оба передних окна, ответил доктор, — здоровье дороже. Зато чувствуете, какой чистый воздух? Что же касается цены — да, такое авто, как это, стоит раза в три дороже, чем чисто городские электромобили, да и налог на него существенно выше, но, знаете, жалования врача хватает.

Исчерпав «транспортную» тему, женщина замолчала — благо, с Леонидом Александровичем и молчать, и говорить ей было одинаково легко — и с большим интересом стала смотреть в открытое окно. Как всякий ростовчанин, в каком бы из множества «инвариантных Ростовов» ему ни довелось жить, для знакомства со своим городом доктор повёз Свету по главной, идущей параллельно Дону, улице. В Ростове Леонида Александровича эта улица называлась Садовой — и не зря! Хотя в Светином Ростове она тоже была достаточно зелёной, в этом городе из-за цветущих белых акаций и каштанов практически не было видно домов: лишь кое-где намёками проступали фасады с балкончиками и большими окнами — кирпичные, изразцовые, иногда украшенные многоцветными фресками. И никакой «гигантомании» — женщина не заметила ни одного дома выше трёх этажей, из-за чего Садовая улица казалась значительно шире, чем в родном Свете городе.

Леонид Александрович не собирался играть роль назойливого гида, давая Свете возможность получить непредвзятое впечатление от увиденного, и женщина этим пользовалась, в молчании впитывая в себя дух незнакомого — но и родного! — города.

Ни суеты, ни толчеи, ни спешки, ни лязга, ни грохота, ни бензиновой гари — Боже! Какие свежесть и чистота вокруг! Не замутнённый вонью автомобильного смога аромат цветущих акаций и сирени, умытые тротуары, ровный, без единой выбоинки, с чёткой белой разметкой асфальт проезжей части — да, кажется, в этом Ростове не просто умеют, но и любят жить! Неудивительно, что весь транспорт (и частный, и общественный) катил не спеша, не быстрее пятидесяти километров в час — да и зачем спешить людям живущим радостной, полной жизнью!

Конечно, Света понимала, что за праздничным фасадом этого процветающего — и в прямом, и в переносном смыслах — Ростова есть свои обездоленные, но их обиды были неощутимы, без следа растворяясь в благовонном дыхании удивительного города. И женщина хотела надеяться, что здесь даже самые тяжёлые страдания несравненно легче, чем выпадающие на долю её сограждан в родной Югороссии. Не говоря уже о той кошмарной России, куда Свету занесло в первый раз.

Проехав по Садовой от Нахичевани до Центрального Парка, (слава Богу, здесь он не носил ни чьего имени) доктор остановил автомобиль недалеко от главного входа и пригласил женщину выйти: