Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Как Светины мысли ни петляли, а пришлось-таки им вернуться к началу — к действительным, а не надуманным причинам её хандры: прошедшая ночь, всё дело в ней! Ведь давала же себе установку, настраивалась, зарекалась — и будто бы бес попутал! Бессонница, видите ли, замучила?! Сама, как последняя потаскушка, в первую же ночь забралась в постель к понравившемуся мужику! Ну да, «сексуальная революция», женщинам тоже, как и мужчинам, нечего стыдиться своих плотских потребностей… а десять тысяч лет патриархата — что, псу под хвост? Нет уж, мужики какими были, такими и остались: в постель — пожалуйста, но чтобы после «на такой» жениться? Это ведущие из разных там «На алтаре Астарты», «Под каблучком», «Сама себе хозяйка» понапридумывали чёрт те что — тьфу! Ведь давно не девчонка, давно всё знала и понимала — тьфу! Вспоминать противно!

Новый виток самобичевания сулил уже не лёгкую (дразнящую и приятно возбуждающую) боль, а очень даже нешуточные страдания. Конечно, думай Света, что они ей помогут исправить глупость, совершённую прошлой ночью, тогда бы — да. Тогда бы она их перетерпела. А страдания ради страданий — нет, это не для неё! Если Сергей суженый — то он никуда не денется! А Сергей — суженый! Богом, природой, дьяволом — неважно кем, но суженый! Ведь не зря же, когда они преследовали бандитов, она в нём увидела сказочного принца! Пришедшего, чтобы взять её в свой волшебный замок! Конечно: замок, принц — это из девчоночьих грёз, но… не настолько она очерствела сердцем, чтобы не верить в мечту! Сергей суженый — и всё тут! Подумаешь — соблазнила! Что она, У Бога телёнка съела, чтобы не сметь переспать со своим мужчиной? Со своим суженым!

Так, логикой сердца одолев логику ума, Света смогла утешиться. И заодно решить, не сказать, чтобы очень важную, но совершенно неотложную и достаточно каверзную задачу: покочевряжиться в эту ночь с Сергеем, сославшись на нездоровье, или, плюнув на общераспространённые предрассудки, ничего не выдумывать? Вздор! Сергей её суженый — и будь что будет! А будет в конечном счёте — немножечко потерзав себя, Света смогла увидеть грядущее в более радужной перспективе — всё хорошо и правильно.

Сорок Седьмой — Базе.

Вопреки всем прогнозам как «Эта», так и «Кси» цивилизаций ноосфере F8 всё-таки удалось вступить в контакт с одним из носителей разума на третьей планете звезды G2. Взаимодействие столь разнородных сознаний привело к нарушению пространственно-временного континуума на пяти уровнях системы.

(В действительности — нет. В действительности Сорок Седьмой неверно интерпретировал редкий психопространственный эффект — когда взаимодействие разнородных ментальностей посторонним наблюдателем воспринимается как разрыв континуума, являясь на самом деле всего лишь псевдопространственным образованием. Действительный разрыв (и не на пяти, а на шести уровнях континуума произошёл или произойдёт — начиная с шестого уровня системы понятия «прежде» и «теперь» лишены обычного смысла) в результате неверных действий самого Сорок Седьмого: недопустимо большого использования им не психической, а «материальной» (физической) энергии.)

Для предотвращения негативных последствий столь масштабных преобразований мне пришлось израсходовать две трети всего своего энергетического резерва. (Отчёт о перерасходе энергии будет направлен Координатору Малой Ячейки в установленной форме не позднее предусмотренного срока.) В связи с тем, что ноосфера F8, поглотив чужеродный психический импульс, начала стремительно деградировать, для предотвращения её полной дезинтеграции пришлось применить одиннадцатый уровень вмешательства. В настоящее время активность ноосферы F8 составляет 0,000000000194 её первоначального уровня — что соответствует психоэнергетической норме объектов находящихся в континууме бесконечно неопределённых измерений.

Получив от Сорок Седьмого сообщение об использовании им двух третей своего энергетического резерва, База встревожилась: по её расчётам для перемещения ноосферы F8 в континуум бесконечно неопределённых измерений требовалось никак не более одной тысячной этого самого резерва. И куда тогда девались остальные девятьсот девяносто девять тысячных? А ведь эта энергия сопоставима с той, которую небольшая звезда — та же G2 — вырабатывает за тысячу стандартных единиц времени!

Проверив уровень психической активности ноосферы F8, - а в действительности он снизился не на десять, как ошибочно информировал Сорок Седьмой, а всего лишь на пять порядков — База встревожилась ещё больше.

Маркиз остался доволен «Маузером»: такого точного и дальнобойного ручного оружия — а Юрию Меньшикову доводилось пользоваться пистолетами и револьверами самых разных систем — у него, пожалуй, не было никогда. Да, тяжеловат, неуклюж, но с трёхсот шагов продырявив из него пятью пулями четыре склонённые головки подсолнечника, Маркиз с почтением вернул этот музейный экспонат в кобуру: умели же раньше! Сработано более чем на совесть! Мурзик недаром не торопился обменивать его на престижный и дорогой — «культовый» в Диком Поле — «Кольт».

Немножечко беспокоил третий выстрел: пуля даже не задела набитую созревшими семечками корзинку подсолнуха — если бы первый, Меньшиков бы не волновался: первый — из незнакомого оружия — пристрелочный. Желая убедиться, что третий выстрел — досадная случайность, Маркиз вновь вынул «Маузер» и прицелился не в корзинку стоящего несколько особняком подсолнуха, а в её удерживающий стебель и, задержав дыхание, плавно спустил курок. Грохнуло — срезанная пулей головка шмякнулась, брызнув семечками, о сухую землю.

«Это тебе за Юльку! — то ли прошептал, то ли проскрежетал зубами охваченный злым азартом Маркиз. И добавил, прицеливаясь ещё: — За всех, падла, отравленных твоим маком, Юлек, Ларисок, Петек!»

От пули, направленной точно в ребро корзинки, подсолнух словно взорвался — пыхнув в небесную голубизну маленьким золотисто-чёрным облаком.

Юрий Меньшиков не знал, что, вложив в этот выстрел всю боль, всю обиду, всю злость и всю ненависть, он свою месть, в сущности, совершил. Символом — да, символом отравителя миллионов не повзрослевших и никогда уже не по взрослеющих по его вине мальчиков и девочек Иннокентий Глебович оставался по-прежнему. Но — символом для ума. Сердце Маркиза — после казни безвинного подсолнуха — освободилось от жёлчи. Однако, повторимся, он этого пока не знал и, удовлетворённый двумя отменно меткими последними выстрелами, будто бы уже видел на мушке «Маузера» ненавистную полковничью голову.