Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

«А вот взять её, да и выгнать! Для Ниночки это будет почувствительнее нагайки! Ох, почувствительнее! Заверещит, сучка, почище Ирки! На коленках будет, мерзавка, ползать и умолять, чтобы не увольняла! Ага! Размечталась! А Серёженька? Думаешь, такое самоуправство ему понравиться?»

— Нина Юрьевна, как Евгений Валерьевич воспитывает свою дочку — его дело. Хотя, конечно, и как педагог и как женщина, я такой жестокости не могу одобрить. Нет, некоторых, — Света посмотрела в глаза домработницы строгим, пронизывающим взглядом, — постегать ремешком, а иной раз и плёточкой бывает очень даже невредно. Но не до такой же степени? Чтобы после лежать пластом? Да ещё несколько дней! Нет, этому Евгению Валерьевичу мозги прочистить необходимо! Чтобы свои садистские наклонности научился держать в границах! Не увечил собственное дитя! Однако, Нина Юрьевна, — ледяным «учительским» голосом Светлана резко переменила направление разговора, — вы так и не ответили на мой вопрос. Что у нас с мясом для жарки? Хватит? Или — пока не поздно — мне на базар смотаться?

— Ой, Светлана Владимировна, ради Бога простите меня идиотку! — понимая, каких опасных глупостей она наговорила, с жаром стала оправдываться домработница. — Мяса у нас на праздники — за глаза! Всякого! Оба морозильника — под завязку! Перепёлки, кабанчик и два барашка. Да ещё семь килограмм говядины. И поросята. Их — на сегодня. Цельными чтобы — на Новый Год. На встречу — и завтра днём. А из барашка — шашлык. Да вы, Светлана Владимировна, не беспокойтесь! Всё будет, как надо. В четыре придёт Наталья — она мне поможет. А вы только приказывайте. Ну, если захотите чего особенного.

— Ничего особенного я, Нина Юрьевна, не захочу. А как на Новый Год заведено у Сергея Геннадьевича — вы это лучше знаете. Не буду мешать вам с Натальей — так что, очень прошу обращаться ко мне лишь в крайнем случае. Если у вас возникнут действительно неразрешимые затруднения. А пока, до возвращения Сергея Геннадьевича, меня из-за мелочей, прошу вас, не дёргайте.

Ещё более холодным, чем прежде, голосом отдав этот приказ, Света удалилась в свою комнату — благо, в огромной, по её меркам, голышевской квартире таковая имелась, и плотно закрыла дверь. Уж коли, поддавшись справедливому гневу, уволить мерзавку-Нинку она не может, то пусть эта сучка хотя бы помучается как следует! Ведь даже если втихую её блядская связь с Сергеем всё ещё продолжается — не опасаться за своё место она, тем не менее, не может: не дура, чтобы не понимать, что старая любовница против молодой жены — в случае серьёзного конфликта — расклад для неё безнадёжный! Вот пусть и потерзает себя мучительной неизвестностью! Хорошенько прочувствует, что значит — сердить хозяйку!

Правда, в уединении Светин гнев скоро прошёл — и более, скоро уже явилось недовольство собой: ишь, барыня выискалась! Госпожа из занюханного Усть-Донецка! Владычица из провинции! Как когда-то справедливо заметил Иван Адамович, драть тебя, Светка, некому — вот и дуришь! Из-за двух, трёх невинных обмолвок бедную Нинку готова была растерзать! Хотя… уж если не можешь совладать с идиотской ревностью… Серёженьку — а не кого иного! Ему устраивай сцены, его кусай! Что? Трусишь? И правильно! Стервозничать с мужем — это тебе не с прислугой! Серёженька… он ведь помается, помается — да и бросит… Господи! Ну почему он до сих пор ещё не вернулся?! Ведь от Ставки Иннокентия Глебовича — если через Весёлый — на его чудо-автомобиле не дольше пяти часов! И если они выехали даже в восемь — а вчера он сказал по сотовому, что не позже шести — то приехать должны были бы уже к часу? А сейчас — без пяти два!

Света в шестой раз за первую половину сегодняшнего дня — начиная с десяти часов — набрала на мобильном Сергеев номер и в шестой раз услышала в ответ это жуткое: извините, абонент временно не доступен… Господи! Ну, где они там застряли?! И, главное, почему потерялась связь?

Тревога и беспокойство всё нарастали, Света, включив телевизор, бегло прошлась по всем доступным каналам, выключила его, взяла какую-то книжку, но читать тоже не смогла и прилегла на диванчик — Господи! Отведи от Серёженьки все беды! Пусть ничего нехорошего с ним не случится! Пусть он скорей вернётся! И я — обещаю, Господи! — ревновать его больше не буду. Ни к Нинке, ни к другой какой-нибудь потаскушке! Пусть хоть — в тайне — заведёт себе целый гарем! Лишь бы только живым вернулся!

Вновь и вновь набирая упрямо не соединяющийся номер, Света наконец поняла, что недавний мало мотивированный приступ едва ли не маниакальной ревности был спровоцирован вовсе не несколькими Ниночкиными обмолвками, а всё усиливающейся тревогой за канувшего в неизвестность мужа.

База — Сорок Седьмому.

Срочно проверьте состояние ноосферы F8. Есть основания полагать, что показания ваших сенсоров намеренно искажены, и в действительности активность ноосферы F8 составляет не 0,000000000194 стандартных единицы, а не менее чем 0,00194. Поскольку из-за возможного чужеродного влияния выявить ошибку обычным способом не представляется возможным, то предлагаю вам трансформироваться вплоть до перехода на Х-мерный уровень. О результатах проверки доложить сразу же по выходе из этого состояния.

Получив столь необычное предписание, медузоподобный сгусток холодного пламени выпустил шесть псевдопротуберанцев, втянул их в себя и выпустил три других — уже не виртуальных, а полностью мнимых, проявившихся только в континууме бесконечно неопределённых измерений. Ах, если бы с такой же лёгкостью его основная — шестимерная — структура могла проникнуть в этот континуум! Верней — не проникнуть: проникнуть, воспользовавшись лямбда-эффектом создаваемым гравитационным полем даже не слишком массивной звезды (той же G2) в пространство бесконечно неопределённых измерений Сорок Седьмой мог бы — однако вернуться… когда даже возвращение из Х-мерного континуума являлось далеко не тривиальной задачей. Притом, что Сорок Седьмой был стопроцентно искусственным квазибиологическим объектом, и его ментальная организация отличалась очень большой устойчивостью, после обычных трансформаций восстанавливаясь без всякого для себя ущерба. Однако пространство с принципиально неизвестным числом координат… да, при собственной шестимерной структуре «Х» для Сорок Седьмого не мог быть меньше четырёх и больше восьми, но заданная условием преобразования невозможность локализации истинного местопребывания — Сорок Седьмой пожалел о нескольких сотнях миллионов встроенных в его логические структуры сложных псевдоорганических квазимолекул. Сообщающих ему не слишком приятную способность сочувствовать и сопереживать — вообще: испытывать эмоции. Да, без этой способности он бы не мог адекватно реагировать не то, что на постоянные изменения в бурно эволюционирующей ноосфере G2, но и на куда более медленные преобразования в изолированной — неуклонно вырождающейся — ноосфере F8. И всё-таки…