Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

— Однако, Оленька, — невесело пошутил Иван Адамович, — если нам не удастся сбежать из этого Облака, то мы здесь получается — в бессрочном заточении? Приговорены, так сказать, к вечной жизни? В созданном для нас персональном «раю»? Н-н-да… дела… и чтобы быть изгнанными, чтобы Облако, Омега-Центр или Кто-то ещё вернули нас на грешную Землю, нам, значит — этого… вернее, не нам — тебе… надо вступить в связь со «Змием» — ну, восстановить контакт с твоим психосимбиотом?.. вкусить, так сказать, от Древа Познания?.. н-н-да… Оленька, а тебе не страшно?! Ведь здесь — действительно! Задействованы такие Силы!

Слышимая поначалу в голосе Ивана Адамовича горьковатая ирония сменилась откровенной тревогой за участь нежно любимой жены.

— Нет, Ванечка, нисколько… вернее, как женщине… Ольге… да — страшновато… немножечко… а может — и не немножечко… может — и очень страшно… а вот, как психосимбиоту… погоди-ка! Сейчас — секундочку…

Женщина вдруг почувствовала — еле-еле, на самом пределе своих ментальных возможностей — что оборвавшаяся с момента её перемещения в Облако телепатическая связь с землёй, кажется, восстанавливается. Не напрямую. Через один из нечаянно созданных Омега-Центром инвариантных миров. Через сознание оказавшегося в этом мире мальчика эпохи Великой Неолитической Революции. Точнее — её завершающего этапа. На границе — энеолита. И для самого этого юного медиума, то, что через иррациональную область его сознания женщине находящейся в девятнадцатимерном континууме Большого Облака удалось телепатически связаться с женщиной, которая, по отношению к нему, живёт хоть и на Земле, но в инвариантном мире, осталось будто бы незамеченным. В чём, впрочем, Ольга была не совсем уверена: телепатическую связь со Светой ей удалось установить мало того, что односторонне, но и на пределе всех своих ментальных возможностей — и, естественно, проследить в должной мере образовавшуюся цепочку женщина пока не могла. Но то, что ей удалось телепатировать Свете сообщение о приключившемся с ними перемещении во времени и, главное, успокоить её в отношении Сергея, в этом Ольга не сомневалась.

(Света это первое Ольгино сообщение из Большого Облака восприняла скорее как откровение, что с её исчезнувшим мужем ничего плохого не произошло, чем как какую-то конкретную информацию — но ведь суть в другом! Сигнал прошёл! Ольге, вопреки всем стараниям Омега-Центра, удалось переслать телепатическое сообщение из Мира принадлежащего другой цивилизации! И уже очень скоро, в качестве «ретранслятора» продолжая использовать иррациональную составляющую сознания находящегося в инвариантном мире юноши, ей удалось наладить устойчивую телепатическую связь со Светой. Сначала — со Светой… да, попытки связи с ноосферой F8, Сорок Седьмым и Базой пока ей не удавались, но… Омега-Центр допустил, кажется, существенную ошибку, недооценив возможности континуумов низших размерностей!)

Отослав Свете своё первое телепатическое сообщение, Ольга приободрилась до того, что, по необходимости прерванный ею, разговор с мужем продолжила в духе бесшабашной девчонки:

— Ну, вот, Ванечка, «грехопадение», можно считать, совершилось! Нет, мне пока не удалось затеять флирта со «Змием», но тропинку к Древу Познания я уже, кажется, нашла. И никуда Омега-Центр не денется: из Вечности нас изгонит на грешную Землю. Но — не сейчас. Попозже. А пока: отдохнём, как следует — в небесном этом вот санатории покайфуем по высшим райским стандартам! Покайфуем, Ванечка — а?..

С этими словами Ольга одной рукой обняла Ивана Адамовича, а другую вытянула вперёд и, дурачась, произнесла:

— Да будет посреди рая Древо Жизни! А также — Древо Познания Добра и Зла!

И по направлению вытянутой женской руки возникли два удивительных, похожих сразу и на яблоню, и на пальму дерева — с яблоневыми стволами и кронами и с топорщащимися от ветвей умеренно большими перистыми (условно пальмовыми) листьями. Увешанные одно золотисто-жёлтыми, а другое пурпурно-красными, похожими на круглые виноградные гроздья плодами. И, дабы не произошло случайной ошибки, под одним из них, разумеется, караулил Змей. Внешне, впрочем, похожий больше на очень крупную симпатичную ящерицу, чем на змею — серебристо-белый, с тремя фиолетовыми полосами вдоль спины, на четырёх коротких перепончатых лапах. С завлекающе-простодушным видом торговца фальшивыми драгоценностями призывно телепатирующий Ольге и Ивану Адамовичу приглашение откушать плодов с Древа Познания: не верьте, мол, Старому Зануде, мои яблочки самые лучшие — мятная прохлада, горная свежесть, райское наслаждение!

В ответ на этот искушающий призыв Ольга шаловливо погрозила Змею пальчиком: во второй, дескать, раз, негодник, женщину не обманешь — и, пройдя мимо разочаровавшейся рептилии, сорвала две красных грозди с Древа Жизни. Одну протянула мужу, а в другую запустила белые от природы зубки:

— Вкусно! Попробуй, Ванечка!

Иван Адамович поднёс кисть ко рту, откусил и стал не спеша жевать:

— Правда, Оленька, вкусно. Но — непривычно. Что-то эдакое между виноградом, грушей, земляникой, черешней, персиком, сливой и ещё чёрт те чем. Но тоже — вкусным. Сочное, в меру сладкое — с очень приятным запахом. Спасибо, Оленька.

— На здоровье, Ванечка.

Ответив на благодарность мужа, женщина доела тающий во рту «райский» фрукт и подошла к дереву с жёлтыми плодами. Игриво потрепала голову сразу же начавшегося ластиться к ней Змея, мимоходом сделав ему маленький ехидно-ласковый выговор:

— У-у, хитрющая тварь! Так и норовит соблазнить доверчивую женщину! У меня, понимаешь ли, всё самое лучшее! А вот дудки тебе, проказник! Во второй-то раз — что? Не обрыбилось! То-то же, скверный мальчишка! Теперь вот — другое дело. Теперь, вкусив, так сказать, противоядия, мы с Адамовичем попробуем, что у тебя за яблочки. А то ишь — расхвастался!

Жёлтые плоды оказались не менее вкусными, чем красные — с едва ощутимой горчинкой, приятно оттеняющей сладость первых.

Съев фрукт со второго дерева, Иван Адамович пошутил: — Не знаю, как там насчёт бессмертия, а поумнеть — не поумнел. Чувствую. Никакой, понимаешь, высокой мудрости. Ну, например, что надо одеться… Или, напротив — раздеться…

— Ванька! Бесстыдник! — Прыснула Ольга. — Ты ещё скажи: пойдём в койку!

— А что, Олечка, я, знаешь, не против. Тут, наверное, воздух какой-то особенный. А может быть — эти яблочки… Очень даже располагают…

— Я, Ванечка, тоже не против, — кокетливо отозвалась Ольга. — Но давай лучше подождём до ночи. И определимся с жильём. Мы здесь всё-таки не одни.

— Какая ночь, какое жильё? — Иван Адамович посмотрел на жену с тревожным недоумением. — Ты, Оленька, шутишь?