Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

Когда мы уходили к самолету, чтобы отправиться на поиски пропавшей экспедиции СС, никто нас не провожал, все делали вид, будто не знают, что мы уходим.

— Странный народ, — сказал доктор Архангельский, — я думаю, что большинство из них побывали за рекой, но каждый под большим секретом. Всё окружено тайной, но все всё знают.

— Между тем, — ответил профессор Мальцев, — мы прожили с ними год, и ни от кого об эльмах ничего не слышали, значит, система сохранения тайны, всё-таки работает. То, что известно своим, никогда не будет известно гостям, даже если их принимают, как своих.

— Но ведь Вас посвятили в жрецы, значит, приняли как своего?

— Нет, я же говорил, должность жреца, которую я занимаю, скорее почетная, чем действительная, как дань уважения к моим знаниям, но не более. Меня не посвящали во все тайны жречества, лишь ознакомили с основными обрядами.

— Для чего же тогда Актар рассказал нам о капище эльмов, в которое нельзя войти? Случайно оговорился? Нет, не похоже! Он давал информацию нам дозировано, тщательно продумывая каждое слово. И вдруг, такая досадная оговорка!

— Это не оговорка. Это намек. Видимо, мы должны там обязательно побывать. Что-то должно проясниться с поседением этого капища.

— Что может проясниться, если «туда нельзя войти»!?

— И все-таки, не зря Актар рассказал нам про капище. Постарайтесь туда добраться. Проводник должен знать дорогу, и если я прав, и Актар не случайно оговорился, то дорогу он вам покажет.

Мы подошли к самолету. Жан Поль распахнул дверь, и пригласил воинов в чрево таинственной «железной птицы».

— Посмотрите, как они садятся в самолет, — сказал доктор Архангельский. — Спокойно, уверенно, словно пассажиры рейса Москва — Сочи, а ведь они до этого ни разу не видели «железную птицу». И чтобы так спокойно при этом лезть в её брюхо?

— Несомненно, они знают гораздо больше. Может быть даже больше, чем мы, только знание у них другое, не такое, как у нас. Оно не формализовано, не записано в виде формул и теорем, не сформулировано в виде законов, оно представлено образами. Но они знают то, чего не знаем мы.

— Может быть никакие ни эльмы, а именно они являются хранителями древних тайн? Любой древний народ при соприкосновении с неведомым, тайным, чувствует страх. Это естественно, то, что лежит за гранью нашего знания, всегда вызывает страх. Каждый в детстве боялся входить в темную комнату, выходить за пределы знакомого мира. А они не боятся, следовательно — они знают.

Что бы чувствовали Вы, когда бы столкнулись с невидимым глазу энергетическим барьером? Трудно дышать, невозможно идти? Страх! А у них страха нет. Актар рассказывал об этом спокойно, и я уверен, что те, которые подходили к древнему капищу, тоже не испытывали страха, просто понимали, что туда нельзя!

— И еще, они не боятся смерти, они не воспринимают смерть, как трагедию, — сказал профессор, — помните, как они хоронили своего воина? Как провожали Велемудра в Долину, где кончается всё? Они не плачут на похоронах, мне показалось, что они даже веселы. По-видимому, они знают, что там, после жизни.

— У нас многие верят в загробную жизнь, и всё равно, смерть вызывает страх и отчаянье.

— Одно дело верить, другое — знать. Они именно знают, и наверняка, умеют общаться с душами мертвых.

Командир отряда воинов, отправлявшихся с нами для охраны Ан-2, попросил внимания, сказав, что сейчас он спросит разрешения у эльмов посетить их земли. Он встал, не выходя из самолета, протянул руки в сторону Синей реки, находящейся за добрую сотню километров от селения, и произнес какую-то, непонятную нам, молитву, и стал ждать.

— Все, — сказал он, — можно идти, эльмы разрешили, они дали знак, и я увидел его.

Что увидел он, мы так и не поняли, мы не видели ничего, но все сванги, подтвердили, что знак был.

— Ну что ж, удачи Вам, и благополучного возвращения, — сказал профессор, пожимая нам руки.

— Провожающих прошу покинуть борт нашего авиалайнера, отправляющегося по маршруту «черт знает откуда — черт знает куда»! — сказал, пожимая руку профессору, Жан Поль.

Я запустил двигатель, и когда рев мотора ворвался в салон самолета, ни один мускул не дрогнул на лицах воинов, я специально обернулся и посмотрел. Мы взлетели, самолет лег в развороте, набирая высоту, и взял курс, ведущий нас в загадочную, запретную для людей долину, где обитают странный существа, духи, называемые эльмами, которых никто никогда не видел и, наверное, не сможет увидеть никогда.

— Если эти эльмы действительно существуют, то они не дураки! Недаром они выбрали для себя эту долину, прекраснее места я еще не видел! — воскликнул Жан Поль, когда загадочная долина проплыла под крылом самолета. Хотя мы уже и бывали здесь, когда выбирали место для посадки поближе к потерпевшему катастрофу «Юнкерсу», вновь поразила нас мягкая, нежная красота гор, увитых зеленой растительностью, суровые зубцы скал, вылизанные ветрами, голубая вода озер. Река, к югу от которой лежала холмистая ковыльная степь, а на север поднимались горы, отражала в своих прозрачных, девственных водах небо и, действительно, блестела синевой чистой, холодной, бездонной. Она уходила вдаль, за горизонт, теряясь в бесконечных изгибах и поворотах.

Я прошел над долиной, над площадкой, на которую мы собирались приземлиться и, развернувшись, зашел на посадку. Жан Поль выпустил закрылки и перевел винт на малый шаг. Когда он добавил газ, подтягивая к площадке, мелькающие лопасти пропеллера слились в диск, делая прозрачнее и чище пространство перед винтом. Земля приближалась, уже стало видно, как прижимаются к земле травинки, ложась под крыло. Я сделал Жан Полю знак рукой, чтобы он убрал газ, и потянул штурвал на себя, выравнивая машину. Подняв к небу капот, она понеслась над самыми стебельками травы, легко коснувшись колесами шасси таинственной, заповедной земли эльмов.

Двигатель умолк, и наступила тишина, нарушаемая лишь звуками остывающего мотора, пением птиц, да завыванием ветра в подкосах и расчалках крыла. Мы разгружали самолет, устанавливали палатки, оборудуя лагерь, который станет базовым для экспедиции, уходящей на поиски упавшего на дно ущелья «юнкерса». В лагере мы оставили пятерых воинов и Рудольфа, вооружив его одним из автоматов, найденных нами на немецком полевом аэродроме. Второй автомат мы взяли с собой. Хотя мы и не рассчитывали на столкновение с кочевниками, в ущелье они, по словам свангов, никогда не спускались, оружие все же взяли. Кто знает, с чем нам придется столкнуться на этой таинственной земле.

Вытянувшись цепочкой, мы двинулись по узкой горной тропе, которая извиваясь тянулась вверх, к перевалу, то и дело теряясь среди скал и лесов, покрывших склоны гор. Впереди шел наш проводник, Ждан, за ним следовал доктор Архангельский, далее Жан Поль, Николай Иванович и я, замыкал строй Валера Матвеев, неся на плече, поблескивающий на солнце вороненой сталью, немецкий автомат. В рюкзаках мы несли продукты питания, спальные мешки да альпинистское снаряжение, которое может нам понадобиться при спуске в ущелье. Под клапаном моего рюкзака и рюкзака Жан Поля были палатки, а под рюкзаком Николая Ивановича мелодичным звуком, как обещание сытного ужина у вечернего костра, позвякивал котелок.