Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

— Вы там ничего не видели? — спросил я, когда все успокоились.

— Где? — спросил Жан Поль.

— Внизу, сразу подо мной утес видели?

— Да, вроде видели, — сказал Жан Поль, — ну и что?

— На нем что-то висит.

— Что висит?

— Не знаю. Что-то висит и качается от ветра. Что, не видно, далековато.

— Надо спуститься, посмотреть, — сказал Николай Иванович.

— Куда? — спросил Валера.

— Туда, — показал я рукой вниз. — Метров пятьсот.

— Идти надо, — возразил Ждан, — до темноты не успеем, на скалах ночевать будем!

— На скалах, так на скалах, — ответил Валера. — Нужно все-таки спуститься. Кто пойдет?

— Я пойду, — ответил Николай Иванович. — Пойдешь со мной в связке?

— Конечно, — ответил Валера.

Они ушли вниз, и скрылись из виду. Из-за отрицательного склона, под которым им придется пройти, мы не сможем видеть их. Через час они вернулись, захватив тот странный предмет, который зацепился за скалу утеса. Им оказался… парашют.

— Парашют! — воскликнул Жан Поль. — Значит, кто-то выпрыгнул из самолета!

— Они пытались спастись, когда самолет терпел катастрофу, — сказал Николай Иванович, — но этому не повезло. Купол зацепился за утес, и его наверное хорошо ударило о скалы.

— Видимо, удар был не такой уж и сильный, — возразил я, — иначе тело осталось бы в подвесной системе.

— Мертвое тело, — сказал доктор, — если удар был смертельным.

— Значит, он остался жив, и спустился вниз, в долину.

— Или разбился при попытке спуститься, — ответил Жан Поль. — Как он мог спуститься, не имея снаряжения, по отвесной стене?

— Ну, стена там не отвесная, —сказал Валера, — опытный альпинист мог бы спуститься в долину. А члены экспедиции имели хорошую подготовку.

— Не исключено, что члены этой экспедиции живы, и находятся где-то здесь, — сказал доктор Архангельский.

— Сколько времени прошло, — ответил я. — Их наверняка уже съели дикие звери, или они одичали и сами превратились в зверей. Если даже им и удалось спастись во время падения самолета, вряд ли до сих пор кто-то еще жив.

— Кто знает? — возразил доктор. — Тут, в этом мире, куда мы попали, возможно такое, чего в принципе, вообще никогда не может быть!

Дальнейший путь был легче и проще, мы быстро спускались вниз, по зеленым, покрытым кустарником и деревьями склонам. Когда спустились в долину, стало уже совсем темно, лишь далекие звезды мириадами загадочных, непостижимых миров повисли над головами, да вечная странница ночи, луна, освещала нашу, наспех оборудованную, стоянку.

Уже не обсуждали мы у костра прошедший день, не говорили о предстоящем, не строили ни версий, ни догадок, ни планов, только одно желание овладевало нами: скорее забраться в палатку, закутаться в спальный мешок, уснуть, уснуть.

Наутро, как только первые лучи солнца озарили вершины гор над ущельем, мы были готовы продолжить путь. Определившись, с помощью карты и компаса, прикинув, где должен был бы находиться упавший «Юнкерс», двинулись мы вверх по берегу узкой, извилистой реки, бегущей по дну ущелья. Ждан нам сказал, что они эту речку называют Розовой. Дно ее устилали камни какого-то минерала, придающего воде нежный розовый цвет. Нужно перебраться на другую сторону, конечно, можно перейти узкую, мелкую речку вброд, но хотелось, все-таки, добраться до противоположного берега посуху.

В одном месте река была перегорожена стволом упавшего дерева.

— Ну, вот и мостик, — сказал Николай Иванович, направляясь к бревну.

Но стоило только ему ступить ногой на ствол дерева, как нога провалилась, пройдя сквозь бревно, как сквозь весенний сугроб. Видимо дерево уже довольно давно упало, и ствол его начисто прогнил изнутри. Примерно через полчаса пути, мы увидели, как речку перегородили камни, между которыми кружила, бурлила, кипела вода. Перепрыгивая с камня на камень, мы перебрались на другой берег. Хотя уже и прошли мы значительное расстояние, самолета не было. Видимо, мы уже миновали место, где он должен был находиться по нашим расчетам, но самолета не заметили. Пришлось вернуться. Наконец-то мы заметили упавшую машину. За много лет успела она обрасти кустарником и плющом, и лежала прямо напротив бревна, по которому мы пытались перейти речку.

Распластав искореженные крылья, самолет с поломанными винтами лежал у самого берега реки. Похоже на то, что отказали сразу все три мотора, и пилот пытался посадить машину в ущелье, но подходящего места для посадки не было. От удара о землю самолет переломился, и задняя часть фюзеляжа лежала под углом, образуя рваную рану в теле изувеченной машины. Подойдя поближе, мы увидели характерный след от удара молнии на капоте правого двигателя.

Попадание молнии в самолет не всегда приводит к катастрофе, если не поражены основные системы, он может продолжать полет, что не раз бывало в истории авиации, но тут молния попала в двигатель, и видимо отказали все электросистемы, моторы остановились, самолет упал.

— Ну, вот, — сказал Николай Иванович Жан Полю, показывая рукой на след от удара молнии, — а ты говоришь: «Кочевники самолет сбили».

— Если это не простая случайность, — сказал доктор Архангельский, — то его сбили боги.

— Здесь простых случайностей не бывает, — ответил Валера, — их просто не выпустили обратно, из этого мира, наверное, они узнали что-то такое, чего знать не должны.

— Не будем гадать, — сказал я, — попробуем проникнуть в самолет, может быть там, найдем ответы на наши вопросы.

Через отверстие в фюзеляже мы вошли внутрь машины, страшная картина предстала перед нами. Истлевшие тела тех, кто составлял экипаж самолета, лежали в позах, в которых их настигла смерть. Скелет командира, скалясь зловещей улыбкой высохшего черепа, сжимал штурвал, второй пилот лежал, уткнувшись в приборную доску, руки бортмеханика застыли на рычагах управления двигателями, череп штурмана лежал на планшете с картой.

Николай Иванович осторожно вытащил карту из-под черепа мертвеца, развернул ее, и ахнул:

— Боже мой! Вы только посмотрите!

На карте было изображено то самое таинственное капище эльмов, сопровождаемое надписью «Kloster», рядом, с северо-восточной стороны горы, была изображена посадочная площадка. Мы поднимались по юго-западному склону, и естественно, видеть эту площадку никак не могли.

— Оказывается, немцы садились возле капища, но зачем? Ведь войти в него невозможно! — сказал я.

— Но тут написано не «капище», а «монастырь», — возразил доктор Архангельский, — если бы имелось ввиду капище или храм, словом — место для проведения ритуальных обрядов, то было бы написано — «Tempel»!

— Может быть, — сказал я, — разница в терминах не так существенна?