Геннадий Дмитриев - Настоящая работа смелых мужчин

Взял я кусок проволоки, и опять к двери, возился минут двадцать, а может и больше, но мне они вечностью показались, руки окоченели, не слушаются. Наконец-то я с замком справился. Дверь открылась, вышел я в коридор. Под потолком тусклая лампочка горит, вокруг никого нет, только рядом дверь в комнату приоткрыта, и из щели свет пробивается. Бродить, как приведение, по коридору смысла нет, и я решил зайти в комнату. Когда я открыл дверь, то глазам предстала картина: в комнате, за столом, в белом халате сидит мужик и ест колбасу, на столе стоит чайник, бутылка и стакан. Как меня он увидел, чуть в обморок не упал, вилку из руки выронил, рот открыл, челюсть двигается, а сказать ничего не может.

— Ты кто? — спрашиваю.

— Патологоанатом, — отвечает, у самого голос дрожит, а меня смех разбирает.

— Что же ты за патологоанатом, если покойников боишься?

— Так, покойники, они всегда смирно лежат, а вот так, чтобы встал и пошел, да еще и сквозь запертую дверь — такого я еще в жизни своей не видел!

— А, дверь-то я открыл! Да, не покойник я; живой я, живой!

— Какой же ты живой! Весь синий, голый, и номерочек на ноге!

— Конечно синий, холодно там у тебя, в мертвецкой!

— Так на то она и мертвецкая, чтобы холодно было, жмурикам как-то, знаешь, отопление ни к чему!

— У тебя одежды какой-нибудь нет? А то замерз я.

— Нету одежды никакой, вот только, разве что халат.

— Ну, давай халат!

Скинул я простынку, натянул на себя халат, немного теплее стало, а он и говорит:

— Хочешь согреться? Спиртик у меня есть, хороший, медицинский!

— Небось, этим спиртиком только что покойничков обмывал?

— Да, что ты! Бог с тобой! Сам вот употребляю!

— Ладно, черт с тобой, наливай!

Он налил мне, и себя тоже не забыл:

— Ну, твое здоровье! Первый раз с покойником за его здоровье пью!

— Да, ладно тебе, говорю же — живой я! Ну, вздрогнули!

Мы выпили, закусили колбасой и хлебом, стало теплее.

— Так, ты значит, покойников вскрываешь?

— Угу, что-то вроде этого, даю заключение о причине смерти.

— А потом?

— Что потом?

— Ну, потом, с покойниками что делают?

— А что с ними можно делать? Или на кладбище или в крематорий.

— И все?

— И все. А что еще?

— Ну, в смысле, ничего необычного с ними не происходит?

— Что может необычного с покойником произойти? Воскреснет он, что ли?

— Во-во, именно это я и имею в виду!

— Ты что совсем спятил? Где же это ты видел, чтобы покойники воскресали? Ты вот, первый такой попался, остальные все смирно лежат, как и положено.

— Ну, а какие-нибудь органы у трупов берут?

— На кой черт кому нужны эти органы!? Для пересадки они уже не годятся! Да и не занимаются тут никакой пересадкой органов.

— Ну, а, к примеру, генетический материал для клонирования у них не берут?

— Да, какой там материал, к чертовой матери! Ты, что парень, с луны свалился? Или впрямь, покойник воскресший? Какое там клонирование?! Труп — он и есть труп, ничего с него не возьмешь.

— Но, какие-то исследования производятся же в этой клинике?

— Вероятно, производятся. Какая-то секретная лаборатория есть на втором этаже, но нас туда не пускают, да и с сотрудниками ихними мы не общаемся. Я ничем таким не интересуюсь, да и тебе не советую, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.

— А может, стоит поинтересоваться? А то пока ты тут покойничков потрошишь, да спиртик попиваешь, там что-то такое происходит, отчего волосы дыбом станут на голове?

— Ну, и пусть себе происходит, мне-то какое дело? Наше дело сторона, вскрыл тело, заключение о причине смерти написал, и дело с концом, а что там, наверху твориться — меня не касается!

— А не случалось ли такого, чтобы тебе один покойник дважды попадал? А?

Тут он вздрогнул, испугался, даже лицо побледнело.

— Откуда знаешь?

— Да, знаю вот! И ты, смотрю, тоже что-то знаешь, да делаешь вид, что тебя тут ничего не касается.

— Страшно мне здесь, если честно, страшно! Когда первый раз такое произошло, думал, ошибся, может, показалось с похмелья. Но нет, не показалось, да и не ошибаюсь я. Говорят, патологоанатом — единственный врач, который ставит верный диагноз. Я ведь не только лица запоминаю, а и тело, анатомические особенности, и прочее, что только людям моей профессии свойственно.

— И никого ни о чем не спрашивал?

— Нет, не спрашивал. Я здесь недавно, Прежний патологоанатом, говорят, как-то поинтересовался, а потом порезался случайно при вскрытии, заразился какой-то неизлечимой болезнью, и умер. Только покойнички, которых я вскрывал, не от болезней помирали — одни несчастные случаи. Так, что, понял я, что лучше лишних вопросов не задавать.

— А если причина смерти известна, то зачем же нужно вскрытие, заключение, все эти процедуры, документы? Не проще ли сразу отправить на кладбище?

— Вот и я о том думал. Но не причина смерти их интересует, что-то другое им нужно знать. Они интересуются состоянием покойного перед несчастным случаем: содержанием адреналина в крови, тем, какие мышцы были напряжены, какие расслаблены, словно хотят точно знать, как реагировал покойник на опасность.

— И эти данные поступают в лабораторию на второй этаж? Ты сам документы относишь?

— Нет, за ними приходит дежурный врач со второго этажа, я же говорил, что меня туда не пускают. Охрана там серьезная.

— А на первом этаже охраны нет?

— Есть, но это биороботы, а там, на втором — настоящий спецназ!

— А почему ты решил, что здесь биороботы?

— Да, говорят так. И на людей они не похожи, как мумии, никакого выражения на лице.

— А что находится на первом этаже?

— Да, ничего особенного, только приемное отделение да узел связи.

— Узел связи? В клинике?

— Представь себе!

— И на нем что, круглосуточное дежурство?

— Да, нет. Так, иногда приходят, открывают, что-то делают, а потом уходят.

— Ключи охране сдают?

— Да, в шкафчик на гвоздик вешают, в присутствии охраны, и в журнале расписываются.

— А кому охрана выдает ключи? Они пропуск предъявляют?

— Нет, как я понимаю, охрана определяет связистов по форме одежды, у нас тут только врачи и связисты. Врачам охрана ключи не даст, да и на кой черт врачам узел связи? Врачи в халатах, связисты в армейской форме, а больше никого нет.

— И покойнички?

— Ну да, и покойнички. Но они за ключами не ходят, — посмотрел он на меня, и усмехнулся. И тут возникла у меня идея.

Если охранники — роботы, то у них должна быть программа, которая определяет, кому можно выдавать ключи, кого куда пропускать. Она может быть построена по принципу либо кого пропускать, либо кого не пропускать, или кого-то пропускать, а кого-то — нет. Определить, кого пропускать, а кого нет, можно либо по паролю, либо по форме одежды персонала, либо по меткам на одежде. Никаких меток на одежде медиков я не заметил, пока исполнял роль трупа, лежа на носилках, пароль никто ни у кого не спрашивал, значит, скорее всего, права доступа определяются по форме одежды.