Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

На клевету и наветы Камоэнс иногда отвечал ответной эпиграммой, но чаще, всецело захваченный работой над поэмой, старался не замечать происки врагов. Беда, однако, пришла не с этой стороны.

В четверг, 16 июня 1552 года, по улицам Лиссабона двигалась религиозная процессия. Посмотреть на манифестацию собрались чуть не все жители города. В одной из узких улочек, ведущей к городским воротам святого Антония, стоял и Луис де Камоэнс. Когда процессия проходила мимо поэта, случилось непредвиденное. Два незнакомца в плащах и масках внезапно напали на всадника, ехавшего впереди шествия. На беду, Камоэнс оказался в самом центре схватки. Как ему показалось, он узнал в напавших своих друзей и, не раздумывая, бросился им на подмогу. В пылу борьбы он ранил всадника. Люди в масках затерялись в толпе. Его же арестовали и заключили в тюрьму Тронку.

Оказалось, что Камоэнс поднял руку на самого королевского конюшего Гонсалу Боржеса. Уже одно это грозило суровым наказанием. Нападение же произошло в присутствии короля в городе, и его сочли преступлением против королевской власти. Этого было достаточно, чтобы отправить поэта на плаху. Невольно возникает мысль: а не была ли эта уличная стычка предательской ловушкой, специально кем-то подстроенной. Вполне возможно.

Положение Камоэнса было не из лучших. Оставалось ждать, как развернутся события. Поэт надеялся, что друзья не оставят его в беде.

Однако прошло долгих восемь месяцев, прежде чем в его деле что-либо прояснилось. И все это время поэт томился в темнице.

В феврале 1553 года власти получили документ, подписанный консалу Боржесом, где говорилось, что королевский конюший отказывается от судебного преследования Луиса Ваза де Камоэнса.

Оставалось обратиться с петицией к королю. Жоан III решил простить поэта, но при определенных условиях. Камоэнсу следовало внести четыре тысячи рейс на сооружение Арки Сострадания, а после этого отплыть в Индию с первой же армадой, которая отойдет от берегов Тежу, то есть через шестнадцать дней. Дата отплытия армады была назначена.

Можно только догадываться, кто помог Камоэнсу уплатить штраф, а главное, кто вызволил его из тюрьмы, уговорив Гонсалу Боржеса отказаться от судебного иска. Видимо, главную роль сыграла здесь дона Мария.

Итак, поэта отправляли в изгнание. Ему предстоит проделать путь великого Васко да Гамы, первым проложившего морскую дорогу из Европы в Индию. Подвигу этого мореплавателя, собственно, и посвятит Камоэнс свою поэму. «Хочу воспеть знаменитых героев, которые с португальских берегов отправились в неведомые моря», — напишет он в первых строфах. Камоэнс собирался рассказать о прошлом Португалии, нарисовать историческую картину ее развития, поведать о мифическом Лузе, от которого пошло племя лузитанцев, о герое древности Вириате, сражавшемся с римскими легионами, о борьбе с завоевателями-маврами и об отважных мореходах — героях эпохи Великих географических открытий.

Грандиозный замысел, ставший смыслом жизни поэта, требовал огромных усилий и был рассчитан на долгие годы. Нужно было изучить многие источники, познакомиться с различными материалами. Но необходимы и непосредственные впечатления. Вот почему решение короля Камоэнс воспринял со смешанным чувством радости и огорчения.

Разлука с доной Марией тяжела, но он считал ее неизбежной. Находясь во власти горестных дум, поэт набрасывает строки знаменитого сонета:

Поэт клянется никогда не забывать своей возлюбленной, лелея надежду, что и его тоже будут помнить. Печальная его судьба послужит ему лучшим оправданием. «Если и был ты виновен, — скажет он позже в своей поэме, — то одна любовь была тому причиной».

Вернемся на борт «Сан Бенту», где находился поэт, и последуем за этим судном сквозь волны и ветер. Вот уже и скрылись из виду синие вершины Синтры, и мореплаватели остались среди зеленой воды под голубым небом.

Плавание Камоэнса к берегам Индии — важнейший момент биографии поэта — во многом совпадает с путешествием Васко да Гамы и было с поразительным мастерством запечатлено в «Лузиадах».

Из поэмы мы узнаем, что «Сан Бенту» вначале взял курс на юго-запад. Затем корабль повернул на юг и углубился в просторы безбрежного океана.

Миновали Мадейру — «прекраснейший из островов». Далее шли вдоль негостеприимных африканских берегов, где португальцы уже зарекомендовали себя не лучшим образом. Прошли знаменитый мыс, который тогда называли Зеленым, и проплыли «среди Счастливых островов, куда удалились некогда любезные дочери Геспериды», как пишет Камоэнс, имея в виду Канарские острова, хотя «Сан Бенту» Туда не заходил. Но поэту понадобилось указать эту историческую подробность путешествия Васко да Гамы.

Маршрут в общем был известен португальским морякам издавна. Его осваивали со времен Генриха Мореплавателя. Поэтому нас не должно удивлять, что Камоэнс так подробно и со знанием дела пишет в своей поэме о пути «Сан Бенту».

Он возблагодарил судьбу за то, что получил возможность обогатить свое сочинение непосредственными впечатлениями. В Лиссабоне ему пришлось бы довольствоваться только собственным воображением и сведениями из исторических хроник.

К основательному знанию географии, мифологии, античной истории и классической литературы Камоэнс добавляет и космографию того времени. «Лузиады» — красноречивое доказательство его обширных познаний в этой области. Мореходная наука была ему так же знакома, как и опытным навигаторам. Сюда входит ориентирование по звездам, причем в южном полушарии, где «небо менее богато светилами, менее блистательно, чем наше»; умение пользоваться астролябией — «новым инструментом, услуги которого обеспечили неувядаемую славу его изобретателям»; определение местонахождения судна и измерения по карте, «которая представляет в миниатюре верное изображение вселенной».

Описывая то или иное явление, встретившееся на пути мореходов, поэт часто прибегает к языку мифологических символов. Наиболее впечатляющий в этом смысле эпизод у мыса Бурь (мыса Доброй Надежды).