Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Пашков, Вороткин, Кузякин».

МИ-4 стоял на небольшой травянистой полянке, зажатой горными склонами, недалеко от палаток базового лагеря. Экипаж готовил машину к рейсу на плато. Командир экипажа Игорь Петров сам проверил все тяги, лопасти, хвостовую балку. О посадке на плато давно мечтал не только пилот, но и его вертолет, шутил он. Надо было облегчить машину килограммов на двести. Второй пилот и механик сняли задние створки гондолы, убрали сиденья, рацию, приборы — все вплоть до собственных летных фуражек. Командир рискнул снять даже аккумуляторы, чтобы при взлете только завести мотор на поляне и тут же их отключить. Кое-что пришлось добавить сверх обычного: вертолетчикам выдали ледорубы, страховочные пояса, пуховые куртки. Второй пилот должен был остаться в лагере, идти на плато предстояло командиру и механику.

Вокруг «болели» альпинисты, готовые помочь. Вертолет — с виду неуклюжая пузатая конструкция с тонким хвостом и куцыми крылышками — был общим любимцем. Всем нравилось смотреть, как взлетает этот дюралевый «кузнечик», смешно приподняв хвост и словно бы бодая воздух своим широким лбом.

…Напутствуя Петрова, начальник Управления ГВФ Кашинцев сказал:

— Я звонил в Москву министру, доложил ему обо всем. Он желает вам успешной посадки. Если не сумеете взлететь, разрешаю оставить машину на плато. Альпинисты помогут вам спуститься.

В ночь перед посадкой вертолета на плато никто не спал. Люди готовили площадку — круг, прямоугольник, две тропинки — для оценки рельефа с воздуха.

Как в полусне, держась за плечи друг друга, падая от усталости, всю ночь они месили рыхлый чавкающий снег, уминая, перемешивая тяжелые волглые пласты — Пашков, доктор, горноспасатели — все, кто был на ногах… К счастью, ночь была лунной, светлой. Над плато, словно кованный из серебра, маячил пик Кирова, призрачно светились фирновые поля, а внизу голубел в лунном свете ледник Фортамбек. Но им было не до красот. Перед рассветом наст крепко прихватило, все смерзлось до плотности асфальта. К 8.00 площадка была готова.

На плато ждали вертолета, но все же МИ-4 появился неожиданно. Дробный стрекот мотора прозвучал как сладкая музыка.

— Ура! Летит, летит! Первый заход, второй…

Пилот вел машину, как на параде. Вертолет сделал круг, затем мастерски, впритирочку спланировал по плавной глиссаде точно к центру круга, чуть пригасил скорость. Видно было птицу по полету! Колеса коснулись было снега, но опять приподнялись. Как человек, бредущий по болоту, пилот выбирал местечко покрепче, понадежнее.

Вдруг машину повело в сторону… Пилот все же выровнял ее, снова осторожно, по сантиметру стал осаживать… На бешеном форсаже вращались лопасти, ловя крохи разреженного воздуха… Из-под гондолы взметнулись комья снега…

Касание!

Касание!

Мелко дрожа корпусом, вертолет полу завис над площадкой. На снег, пригнувшись, выскочил бортмеханик, глянул под колеса.

— Посадка — во!

Мельком взглянув на механика, пилот впился взглядом в приборы.

— Гироскоп?

— Высотомер?

— Тангаж?

Удержать машину! Удержать!!

Лопасти с визгом рвали поземку… Вертолет все же просел, колеса, кажется, вязнут. Эх, сядут — пропали! Петров чувствовал машину, как собственную руку, как сердце… Обоим не хватало кислорода. Краем глаза пилот заметил: люди быстро втащили в салон человека в красной пуховке (Климов?), бросились за вторым. Петров резко отбросил дверцу, высунулся из кабины по пояс, поднял руку с вытянутым кверху указательным пальцем.

— Один!

— Только один!

Не слыша голоса, его поняли по губам. Доктор умоляюще поднял вверх обе руки, показал на Алексея.

Тогда, на секунду чуть сбавив обороты, пилот выкрикнул:

— Иначе не взлетим! — И захлопнул дверцу кабины.

Машина рванулась было вверх, но странно клюнула носом: колеса все же увязли. Снова взревел мотор, дикий взвизг лопастей рванул по перепонкам… Люди бросились врассыпную…

Машина чуть приподнялась, с натугой пошла вперед, пропахивая колесами глубокую борозду.

Ну!

Оторвались…

Мотор все же пересилил, но набрать высоту уже не смог. Вертолет летел по прямой, площадка сама покато уходила из-под колес. Вот и кромка плато — машина камнем провалилась вниз…

Но Петров уже спокойно заложил левый вираж, а через 15 минут они благополучно сели в базовом лагере.

Когда Игорь вылез из кабины, руки у него дрожали…

Опираясь на плечи альпинистов, из вертолета выбрался высокий человек в продранной красной пуховке. На груди у него болтались разбитые очки.

Климова уложили в палатке-госпитале, напоили горячим бульоном. Врач лагеря хотел было осмотреть его, но Иван Владимирович попросил позвать командира экипажа.

— Спасибо, Игорь. Посадка была мастерской. Вы летаете, как Чкалов. Но… — охрипший голос Ивана Владимировича дрогнул, — но на плато остался тяжелобольной. Он может погибнуть. Прошу вас, слетайте еще раз. Вас очень ждут.

— У меня был один шанс из сотни. Я его использовал, — ответил Петров и вышел.

— Значит, последняя надежда…

— Доктор, выход один, — Климов вкладывал в свои слова остатки сил, воли. — Надо готовить операцию здесь, в базовом лагере.

— В базовом? Но…

— Посадку на плато тоже считали невозможной. Свяжитесь от моего имени с Советом Министров республики, вам доставят все необходимое. Мы должны спасти Алексея.

— Вам надо поспать, Иван Владимирович, хотя бы пару часов. Вас ждет санитарный вертолет.

— Я никуда не улечу, буду ждать Алексея здесь. Готовьте операционную в лагере. Да, между прочим, у меня кровь первой группы. Если нужно, возьмите для Алеши.

Климов закрыл глаза, вздрогнул. Дикий свист лопастей резанул слух…

— Один!

— Только один!

— Внимание, внимание! Всех альпинистов просим немедленно собраться около штабной палатки! — усиленный мегафоном голос дежурного разнесся над базовым лагерем.

И люди поднялись по тревоге. Операционную решили разместить в единственном на поляне щитовом домике. Его продраили щелоком, задрапировали пол, стены, потолок чистыми простынями. Сложнее было с инструментарием. Нашлось всего два скальпеля, один иглодержатель. Пришлось проявить смекалку. Ранорасширители согнули сами из четырех нержавеющих столовых ложек. В операционной должен быть свет, а еще лучше — бестеневая лампа. Среди альпинистов оказались электрики, они сделали проводку от движка в домик, обтянули большой таз фольгой, укрепили в нем лампы — освещение было готово! Собрали все бинты, марлю, простыни, простерилизовали их вместо автоклава в большой кастрюле-скороварке.

…Спасотряд добрался до базового лагеря уже в темноте. На леднике их встречали, люди подхватили на руки Алексея.