Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Вот какая разношерстная компания собралась в одной палатке в канун Нового года. А он уже на пороге. Игорь торопливо разлил по кружкам напитки. Дима следит за точным временем и наконец дает отмашку. Сомкнутые кружки глухо звякают.

Наступил 1977 год! С ним началась наша работа в горах Шеклтона а краю света, вдали от родного дома. Впрочем, так ли уж вдали? По себе знаю, чем больше расстояние, тем острее ощущаешь свою близость к Родине. И по взволнованным лицам ребят вижу, что сейчас мысли их тоже там, далеко-далеко, вместе со своими любимыми и близкими.

«Салют! — кричит Игорь. — Праздничный салют!»

Он достает ракетницы, и мы выскакиваем за ним из палатки. Какое море солнца, света! Горы, ледники купаются в нем. Какова новогодняя ночь!

Зеленые, красные ракеты шипя взмывают вверх. Потом Игорь устанавливает на валун бутылку из-под шампанского и предлагает палить в нее. «Лучше бы в твой прибор, — говорит он Виктору, — указывая на мачту с психрометром. — Все равно висит без дела. Ты же ровно в 12 должен был взять отсчет». Виктор охает и бежит за журналом.

Я захожу в свою палатку. Там в сумке пачка поздравительных Радиограмм. Они пришли, когда мы были еще на Дружной. Вести из Дома, от друзей. Я уже знаю тексты радиограмм почти наизусть. И все же вновь пересмотреть их сейчас просто необходимо.

Нет, как же все-таки далек от нас родной, привычный мир, наши Москва и Ленинград, Лос-Анджелес! И как мы, находясь в горах Шеклтона, близки к нему!

Хребет Шеклтона был открыт гораздо позже других крупных географических объектов Антарктического континента. Это объяснялось во многом тем, что он расположен в самом труднодоступном районе, где долгое время вообще не было научных станций. Только в период Международного геофизического года в связи с запланированным англичанами трансантарктическим переходом началось изучение этого района. В 1955–1956 годах англичане создали на краю шельфового ледника, поблизости от теперешнего местоположения нашей Дружной, опорную базу Шеклтон, а 20 января 1957 года во время рекогносцировочного полета на юг впервые увидели горы, которым было дано название «хребет Шеклтона».

Столь частое обращение к имени известного английского полярного исследователя в данном случае не было случайным. Эрнсту Шеклтону принадлежала сама идея трансантарктического перехода по данному маршруту. В 1915 году он даже пытался ее осуществить, но ему не удалось высадиться на берег. Судно Шеклтона «Эндьюранс» было раздавлено льдами в море Уэдделла, и участники экспедиции лишь чудом избежали гибели.

И вот спустя сорок с лишним лет англичане приступили к выполнению замысла своего соотечественника. Горы Шеклтона, лежавшие вблизи маршрута трансантарктического перехода, естественно, привлекли внимание исследователей. В октябре 1957 года в западной части гор, как раз там, где располагается и наш лагерь, десять дней работал английский геолог П. Стефенсен, а топографы К. Блейклок и Д. Страттон совершили двадцатидневный переход на собачьих упряжках вокруг ледяной возвышенности, названной в честь руководителя трансантарктической экспедиции Вивиана Фукса куполом Фукса. Так были получены первые сведения о новом горном районе.

В последующие десять лет безмолвие гор Шеклтона вновь никем не нарушалось. Начиная с 1968 года здесь возобновили исследования английские геологи и топографы, базирующиеся на новой английской станции Халли-Бей, созданной в восточной части побережья моря Уэдделла взамен оставленной базы Шеклтон. Англичане работали в горах в течение трех летних сезонов. Основным видом транспорта им служили собачьи упряжки и лишь изредка тракторы. В доставке полевых партий и снаряжения в горы англичанам оказывала помощь американская авиация. Американцами же было выполнено перспективное аэрофотографирование гор. Наземные наблюдения и аэрофотосъемка позволили составить первые географические карты, которые, хотя и не отличались большой точностью, давали общие представления о рельефе и оледенении района.

Планы нашей экспедиции более обширны: создать точную картографическую основу и, опираясь на нее, построить ряд специальных карт. Полевые лагеря уже начали работать одновременно с нами в различных точках горной страны. Дима установил связь с соседним геологическим лагерем на горе Рид, там на ключе его молодой коллега — радиотехник Гриша.

Наша группа участвует в составлении геологической и геоморфологической карт, на которых будут синтезированы сведения о горных породах, формах рельефа и их происхождении. Важно не только разобраться в современной ситуации, но и представить историю развития природных процессов — основные этапы формирования рельефа гор и развития оледенения — другими словами, познать палеогеографию района. Без этого немыслим достоверный географический прогноз.

Но для того чтобы проникнуть в тайны минувшего, нужно собрать большой фактический материал. Для географа и геолога это означает прежде всего наземные маршруты, наблюдения и отбор образцов. Потом это пополнится изучением аэрофотоснимков, результатами лабораторного исследования проб, наконец, теоретическими обобщениями. Но прежде всего нужно самому пройти, увидеть, собрать, записать. Вот почему сразу после Нового года мы уходим в маршруты. Геологи решили начать с южного, наиболее удаленного края горного массива. Они направляются в маршрут на снегоходе «Буран», своего рода мотоцикле на гусеничном ходу.

Я иду к северу. Еще с самолета, когда мы подлетали к горе Провендер, я заметил там на леднике, у подножия горы, темное пятно. Такие темные участки льда мне приходилось видеть прежде на Земле Королевы Мод. Они представляли собой подледные озера — уникальный, распространенный лишь в Антарктиде тип водоемов, круглый год покрытых льдом. Подобные озера почти не изучены. И уже сам факт существования их в горах Шеклтона, которые на добрую тысячу километров ближе к полюсу, чем озера Земли Королевы Мод, был интересен.

Вскоре я находился уже в нескольких километрах от лагеря. После малоподвижного пребывания на Дружной шагалось необыкновенно легко. Путь шел по склону, сплошь усыпанному обломками самых различных размеров, от валунов величиной с нашу палатку до небольших галек. Это был какой-то каменный хаос, словно волны набежали на склоны горы Провендер, разбились у ее подножия и внезапно окаменели.

Большая часть валунов — различные граниты и гнейсы — представляли собой обломки древнего кристаллического основания антарктической платформы. Но среди них попадались и более молодые породы — темные сланцы, на сколах которых иной раз можно было увидеть отпечатки створок мелких раковин — брахиопод. Эта древняя фауна — сущий клад для нашего Игоря, ведь палеонтология — его страсть.