Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Однообразие каменной пустыни кое-где нарушалось пятнами снега — навеянными снежниками. Вблизи склона одного из снежников я неожиданно попал в своеобразное болото. Грунт здесь настолько пропитан талой водой, что в него погружались ботинки, а в оставленных следах проступала влага. Вдоль края самого снежника под тонкой корочкой льда слышалось журчание ручейка. И это несмотря на отрицательную температуру воздуха! Талая вода образовала кое-где небольшие озерки. Эти водоемы небольшие, мелкие, некоторые из них скорее можно назвать лужами. В теплые, солнечные дни, такие, как сегодня, вода в них прогревалась, они полностью освобождались ото льда. Ближе к осени, когда солнце пойдет на убыль, они снова промерзнут до дна. Но сейчас разгар антарктического лета, и термометр, который я опустил в одну из небольших луж, показывает +4°. К тому же на дне видны темно-пепельные стебельки каких-то водорослей. Пусть на короткий срок, но жизнь и тут торжествует! Достаю из рюкзака полиэтиленовые канистры и заполняю их водой. В специальные стерильные пробирки беру пробы талого грунта с водорослями. Гидрохимия здешних озер, населяющие их микроорганизмы почти не изучены.

Спускаюсь вдоль склона все ниже и ниже, пока не оказываюсь в замкнутой котловине, расположившейся у северной, наиболее обогреваемой части горы Провендер. Один край этой котловины — каменный, усеянный валунами склон самой горы, противоположный — ледяной, борт ледника Блейклок. На дне котловины то самое, замеченное еще с самолета темное пятно — ожидаемое подледное озеро. Оно не имеет ничего общего с миниатюрными лужами у снежников, поперечные размеры тут несколько сот метров.

Я ступаю на этот темный лед. Он неровный, пузырчатый, в отдельных местах на нем куполовидные вздутия, подобные тем, что встречаются на озерах в Сибири, где вода в сильные морозы вздымает, а иной раз и взрывает сжимающий ее ледяной панцирь. Нет никакого сомнения, что это озеро. Толщина льда в его центральной части — несколько метров, но у одного берега, по границе с темными, нагревшимися на солнце валунами, лед тонок, и кое-где даже образовались узкие закраины, из которых можно взять пробу воды. Здесь тоже много водорослей, только они совсем другие — фиолетово-красные.

Встреча с растениями в ледяной антарктической пустыне всегда событие, ведь известно, что растительный мир южнополярного континента исключительно беден по сравнению с другими материками. Лишь участки скал и в особенности озера — очаги жизни в ледяной пустыне. Довольно широко распространены здесь водоросли. И не только в озерах. В пробах грунта, с виду совершенно безжизненных, которые мне приходилось отбирать раньше в различных районах Антарктиды, почти всегда оказывались те или иные водоросли. Расселению их по территории континента, несомненно, способствуют птицы: они могут переносить на своих лапах самые различные микроорганизмы.

За первые дни пребывания в горах Шеклтона мы еще не видели птиц, но о том, что эти места ими освоены, красноречиво свидетельствовал скелет снежного буревестника на песке вблизи озера. Я нагнулся к нему. По тому, что косточка ноги с согнутым коготком лежала в стороне от основной части скелета, можно предположить, что буревестник был растерзан поморником — грозной прожорливой птицей, «антарктическим шакалом», как его называют полярники за то, что он разбойничает в колониях пингвинов.

Голая, безжизненная на первый взгляд гора Провендер оказалась на самом деле по антарктическим меркам богатой жизнью. Здесь в озерах растут пышные колонии водорослей, здесь обитают птицы. Правда, еще не удалось обнаружить ни единого экземпляра мха и лишайника. Но ведь это первый маршрут, и такие находки надо ожидать в дальнейшем. Район горы Провендер с полным основанием Можно назвать оазисом. Только в отличие от большинства антарктических оазисов, расположенных на скалах у берега моря (в таких условиях, к примеру, находится наша основная антарктическая станция Молодежная), оазис горы Провендер горный и к тому же находится на подступах к самому полюсу. Это делало наблюдения здесь особенно интересными.

В первый день, увлеченный новизной, открывавшейся буквально на каждом шагу, я не заметил, как пролетели 12 часов отведенного на маршрут времени. На обратном пути к лагерю я шел вверх по склону, покачиваясь под тяжестью образцов. Кроме проб воды в рюкзаке была коллекция основных горных пород, мешочки с мелкоземом, ведь изучение мелкой, песчаной фракции позволит судить, какие минералы преобладают в составе местных пород. Иной раз именно таким образом удавалось обнаружить признаки месторождения полезных ископаемых. Я был доволен прошедшим днем. По сверкающим глазам моих товарищей, также только что возвратившихся в лагерь, было видно, что и они удовлетворены первым маршрутом.

…Обычно каждое утро начинается с того, что, умывшись, я разжигаю плиту и готовлю на всю нашу команду кашу «геркулес». Это моя инициатива и — льщу себя надеждой — скромный вклад в хозяйственные дела лагеря, ведь специалиста-повара у нас нет и его обязанности распределяются между всеми участниками. Но так как в хорошую погоду четверо из нас весь день в маршруте, хозяйничать на кухне приходится в основном Диме с Виктором, что, конечно, им порядком надоедает. Моя инициатива с геркулесом была воспринята основным коллективом поначалу настороженно и сдержанно. Володя хмуро высказался из спального мешка, что мужчина должен употреблять мясо. Его активно поддержал Игорь и, высунув из мешка свою курчавую голову, пропел по складам: «Мя-со…о!..» После чего, сделав страшное лицо, нырнул обратно в мешок.

Помешивая в кастрюле ложкой, я вкратце рассказал о пользе для организма, и прежде всего для желудка, овсяной каши. Выслушали меня скептически, но никому особенно не хотелось вылезать из мешка и готовить другую пищу, что и решило дело.

За завтраком все ели геркулес. Правда, хвалил кашу один Эдвард. Хронически невысыпающийся Виктор жевал с нескрываемым отвращением, пояснив, что еще с детства овсянка стоит ему поперек горла. Неожиданно меня поддержал радист Дима, он с аппетитом съел целую миску и даже попросил добавки. Это подействовало на Володю и Игоря, которые, хотя и не просили добавок, осилили свои порции. Володя, правда, не преминул добавить, что с такой еды в маршруте ноги протянешь. Я же, памятуя, что новое всегда пробивает себе дорогу с трудом, решил не сдаваться.