Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Дима, наш радист, занялся рацией. Виктор, геофизик, наблюдатель баропоста, сооружает мачту для метеонаблюдений. Геологи Володя и Игорь сортируют продукты, часть из них надо поместить в снег. Наш американский коллега Эдвард, геолог из университета Лос-Анджелеса, раскладывает по углам палатки свои многочисленные баулы, подготавливая все для выхода в первый маршрут. Я укрепляю на доске у входа рукомойник, точь-в-точь такой же, каким обычно пользуются на дачах. Можно поздравить друг друга с новосельем.

Новогодняя ночь в Антарктиде, конечно, понятие условное. Ведь стоит середина полярного лета, солнце здесь вблизи полюса круглые сутки не заходит за горизонт. Но хотя вся обстановка в горном лагере отлична от той, что окружает дома, тем не менее и здесь под Новый год захватили нас радостное и немного тревожное волнение, предпраздничные хлопоты и суета. С утра мы наводим порядок в лагере. Собираем в кучу мусор и сжигаем его. Подвозим поближе к палаткам запасные баллоны с газом. От места разгрузки самолета это несколько сот метров. Проверяем снегоход «Буран» — наше единственное транспортное средство, не считая небольших саночек.

Погода продолжает оставаться прекрасной, хотя нити перистых облаков, загнутых, как коготки, говорят о ее возможном ухудшении. Но нас непогода скорее всего минует. Основные пути циклонов проходят севернее, над шельфовым ледником. Мы же забрались на склон материкового ледникового покрова Антарктиды, хотя и не слишком высоко, всего метров на пятьсот, но зато совсем близко к полюсу. Если широта станции Восток — 78 20' ю.ш., то наш лагерь на Провендере расположен почти на два градуса южнее (80°25′ ю.ш.). Так далеко на юге бывать мне еще не приходилось.

И вот все основные дела сделаны. Ящики с мясом, мороженой птицей и рыбой аккуратно уложены в снежную яму. Подготовлен праздничный ужин. На двух сдвинутых раскладных столах расставлены банки с консервами, фрукты, напитки. В духовке тушится Жаркое, на газовой плите поджаривается картошка. Рассаживаемся на вьючных геологических ящиках вокруг стола. Дверь в палатку приподнята — оттуда вливается яркий свет. Виден участок ледника Блейклок и утопающий в снегах массив горы Ло. Разговор внезапно прерывается, все невольно оборачиваются к двери и завороженно смотрят туда. Кажется, вот-вот раздадутся шаги и кто-то непременно появится на пороге. Но вокруг ни звука — немая, мертвая тишина.

Минутное замешательство сменяется веселыми возгласами. Геолог Игорь, сделав страшное лицо, вдруг запевает речитативом арию Кончака. Небольшого роста, с крупной курчавой головой, Игорь, несомненно, самый импульсивный, подвижный из нас. В нем заключена прямо-таки дьявольская энергия. Распираемый ею, он не может и минуты усидеть на месте. Ему нужно обязательно по любому поводу высказаться, что он и делает с необыкновенным жаром. Но иногда, очевидно от избытка чувств, он начинает петь.

Рядом с Игорем сидит Эдвард. Он рослый, точнее выражаясь, долговязый. Даже когда сидит, голова его где-то вверху над нами. К тому — же на макушке у Эда торчит зеленая вязаная шапочка, с которой он никогда не расстается. Шапочка лишь отчасти прикрывает пряди блестящих черных волос, которые делают его несколько похожим на индуса. На лице Эда раз и навсегда застывшее благожелательно-флегматичное выражение. И слова произносит он монотонно, не говорит, а цедит их с одной и той же интонацией:

— Можно я вместо водки налью шампанского? Мне нравится ваше шампанское.

— О чем разговор, Эд! Делай то, что тебе нравится. У нас тут без церемоний, — кивает ему сидящий напротив геолог Володя.

— Без церемоний? — повторяет Эдвард и лезет в карман за записной книжкой, куда заносит новые для себя русские выражения.

— Ну да, это значит «пей на здоровье».

Геолог Володя — круглолицый, широкоскулый. Свисающие кончики усов и длинные волосы делают его похожим на одного из солистов ансамбля «Песняры». Володя — начальник нашего лагеря. Он совсем еще молодой геолог. Порой бывает нарочито заносчив, грубоват, но эти качества неожиданно сочетаются у него с детской непосредственностью и чувствительностью, хотя он и хочет показать, что ему море по колено.

Рядом с Володей сидит геофизик Виктор. Ежечасно он должен снимать отсчеты атмосферного давления с двух барометров, лежащих у него под раскладушкой, а через каждые три часа — брать показания психрометра, прибора для определения влажности. Психрометр подвешен на самодельную мачту за палатками. Виктору же надлежит определять скорость ветра. Все эти данные понадобятся геофизикам, чтобы корректировать свои наблюдения в других точках.

Виктор хмур, выглядит недовольным, или, может быть, такой вид придают ему очки и взлохмаченные волосы. В отличие от красноречивого геолога Игоря он немногословен. Его словарный запас ограничивается, как правило, несколькими крепкими выражениями. Сейчас Виктор сидит как на иголках, часто поглядывает на часы, боится пропустить срок отсчета. Из-за этого он единственный так и не выспался как следует перед Новым годом. К тому же почти через каждые пять минут экспансивный Игорь кричит ему в ухо, что скоро надо брать отсчет. Делает это он, очевидно, из желания помочь товарищу, но лицо его, как обычно в таких случаях, принимает свирепое выражение.

Виктор честно пытается делать все вовремя. Опрометью бросается к психрометру, висящему наподобие сиротливой сосульки на доске метрах в 50 от палатки, снимает отсчеты с двух сверхточных барометров — для этого нужно опуститься перед приборами на колени и смотреть в специальный глазок. Но, подгоняемый Игорем, он иной раз забывает записать результаты в журнал. Это его ужасно удручает, и он сидит потускневший, вздрагивая каждый раз, когда Игорь кричит ему: «Иди брать отсчеты!»

Напротив меня, на другом торце стола, у рации, наш радист Дима. Он самый старший среди нас. Щуплый, худощавый, он, возможно, благодаря этому выглядит довольно моложаво. Дима — ветеран во всякого рода полевых работах. Экспедиции для него привычное дело. Он легко ладит с ребятами. Да и свою работу на рации выполняет старательно. Есть в нем что-то крестьянское: хозяйственная сметка, расчетливость, некоторое лукавство и хитреца.

Володя, Игорь, Виктор и Дима — все из одного ленинградского института. Коллектив уже сложившийся, спаянный. И поселились ребята вчетвером в большой палатке, оставив нам с Эдом маленькую.

Я, шестой за столом, географ из Москвы. Для меня это шестая экспедиция в Антарктиду. Но во многом я ощущаю себя новичком. Ведь по сути все начинается сызнова, как в первый раз. Впервые я в горах Шеклтона. И впервые в такой компании. Из старых друзей в экспедиции никого не оказалось, а новые друзья, как известно, легко приобретаются только в молодости.