Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

Шелест листьев и сухой травы под чьими-то ногами нарушил тишину. Не успели мы встревоженно переглянуться, как из темноты подошел к огню человек. Лицо его, заросшее густой бородой почти до самых глаз, и шапка длинных вьющихся волос с проседью сначала произвели на нас зловещее впечатление. Мы внутренне подобрались и сидели не двигаясь. Незнакомец присел на корточки и, вынув из огня небольшую головешку, раскурил трубку.

— Да вы не бойтесь, хлопцы. Я тут неподалеку лошадей пасу. Огонь увидел, ну и подошел.

— Чего нам бояться? Просто мы молча сидим. Очень тихо кругом, — сказал я, а Юрка добавил:

— Что-то не слышно, чтоб кони тут паслись.

Разговор не получился. Но мужчина посидел с нами немного, попыхивая трубкой. Сказал, что рыбалка — дело хорошее.

— От этого душа у человека мягче становится, не будет он других людей обижать, — проговорил мужчина на прощание и ушел.

Когда стихли шаги, Юрка зашептал:

— Это все не так просто. Никаких лошадей поблизости нет. И речи его — для отвода глаз. Я считаю, нам нужно дежурство установить, спать по очереди.

— Да брось ты, Юрка! — попытался возразить я, но Лев поддержал предложение о дежурстве.

Кинули жребий. Выпало первому дежурить мне, второму Юрке. Часов у нас не было, решили ориентироваться по луне.

— Астрономия — наука точная, — рассуждал Лев. — Луна сейчас у самой верхушки березы. Когда опустится на одну треть, буди Юрку. Еще на одну треть опустится — я заступлю. Все очень просто.

Трудно сказать, сколько времени я лежал и смотрел на звезды, положив голову на теплое от костра бревно. Ребята уснули. Костер затухал. Стало слышно, как вдали фыркают лошади. Я бросил на угли пучок сырой травы. Поднявшийся дым отогнал комаров, на время закрыл половину звезд и луну, которая по-прежнему плыла среди облаков между самыми верхними ветками березы.

Тогда я пошел проверять донки. Снял двух окуней и соменка, смешного такого — голова и хвост, а туловища почти нет. Пасть громадная. С краев верхней губы свисают усы. Поправил на крючках червей, забросил удочки снова. Положил в костер сучьев и опять улегся лицом к звездам.

Я думал о том, что в бесконечности Вселенной, где миллиарды солнц и еще больше планет, не может не быть какой-нибудь похожей на нашу. А вдруг где-нибудь вот так же лежит мой двойник и смотрит на звезды? Он сейчас на рыбалке у берега реки, только что поймал двух окуней и соменка. Я улыбнулся нелепости рассуждения. Подумал, что другие существа могут быть только похожи на людей, не более того, вот реки — другое дело. А рыбы? Какие там могут быть рыбы? Я не знал. Впрочем, я не знал даже, какие рыбы обитают в Енисее, Амуре или озерах Южного Урала. Кажется, в ту ночь мне впервые пришли в голову мысли поехать в дальние края, чтобы посмотреть, какие там рыбы, как их ловят.

Костер почти совсем потух. Я стал замерзать и решил, что пора бы сменить дежурного. Взглянул на луну, она не стала ниже. Может, я смотрю не с того места? Пошел туда, где мы сидели втроем. Нет, не ниже. Пожалуй, даже выше и значительно правее. Ее совсем не загораживали ветки березы. Как же так? Луна явно поднималась. Эту возможность мы не предусмотрели. Первое практическое использование астрономии провалилось, «часы», придуманные Левкой, подвели.

Побродив еще с полчаса, я натаскал сучьев для костра, залез под полог и растолкал Юрку. Улегся на мягкое, нагретое им место и, будто на огромных качелях, быстро полетел куда-то…

Утром от воды поднимается пар и, попадая туда, где прорываются сквозь листву солнечные лучи, обозначает их путь. Лев идет вдоль берега, проверяя удочки. Мы с Юркой в лодке. Она повернулась носом против течения, и ее не сносит, потому что я сижу на переднем сидении и держу шнур перемета. Слева и справа в нескольких метрах от бортов лодки шнур плавно уходит в воду. Перебирая перемет, медленно движемся к середине речки. Уже два поводка появлялись из-под воды и опускались в нее с другого борта. Наживка не тронута. Третий поводок натянут, прогибает шнур, дергает. Чем ближе к лодке, тем сильнее. Уже видно, как ходит кругами рыба. Прыгает от нетерпения сидящий на корме Юрка. Под его сиденьем вода, я бросаю туда выловленного подлещика, потом двух язей и окуня.

На берегу сложили в ведро с водой всю рыбу — ту, что принес Лев, и ту, что попалась на донки. Солнце выглянуло из-за деревьев. Самая пора ловить плотву и пескарей. Размотали поплавковые удочки, уселись на берегу. Юрка нервничает и не может понять, зачем ловить эту мелочь? Ему не терпится варить уху. Пришлось объяснить: мелкая рыба нужна для двойной ухи.

— Как это — двойная уха? Смеетесь?

— Ничуть, — начал объяснять Лев. — Сначала варится вся мелочь. Как можно больше мелочи. Варить надо долго, чтобы весь «вкус» в уху перешел. Потом всю эту рыбу надо выкинуть и положить рыбины покрупнее и получше. Их уже долго варить не надо. Уха выходит, как янтарь, понял?

Но Юрке скучно было сидеть и следить за поплавком. У него не клевало. Мы отправили его разводить костер и чистить рыбу, а сами наперегонки таскали пескарей. Попадались и плотвички.

Когда шли к костру, я рассуждал:

— Все-таки лучше всего ловить с поплавком. Донки, переметы, подпуски — не то. Забросил в воду, и, что там происходит, неизвестно. Поплавок — другое дело. Смотришь на него, и все видно. Чуть клюнуло, замри, смотри, когда подсекать. Видно даже, какая рыба] берет. Каждая по-своему. И ни о чем на свете не думаешь, будто и не существует ничего. Один поплавок.

— Я это называю выключением сознания, — задумчиво произнес Лев, потом добавил — Дядька мой говорил, что интереснее всего ловить спиннингом. Это уже не удочка, а целый агрегат. Удилище шестигранное, клееное, из бамбука. Леска продернута сквозь кольца, на катушку наматывается. Кидают этой штукой блесну метров на пятьдесят. Мелочь на блесну не ловится. Берут щуки и другие хищные рыбы. Ну уметь, конечно, надо.

— Да, это уже настоящая охота, — отозвался я, — интересно бы попробовать.

Уха получилась на славу. Ели и похваливали. О многом переговорили. Лишь о ночном посетителе не вспоминали.

Существуют расстояния, которые не измеришь шагами ила километрами. Таковы, например, дистанции от задуманного до исполненного. Минуло много лет после ночной рыбалки, прежде чем мне удалось половить рыбу спиннингом на одном из озер Южного Урала. К этому времени я уже окончил институт, стал иммунологом.

Долго можно смотреть на воду уральского озера где-нибудь под скалой у берега, где мелко. Смотреть и любоваться ее прозрачностью и легкой голубизной, совсем не той, что у моря, без зелени. Игрой отсветов на дне из полированных округлых или плоских камней. Мальками, за которыми по дну гоняются их тени — то отстают, то перегоняют, то забегают сбоку.