Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 7 [ЛП]

— Плохо, что на выходных много времени. Думала только о писательстве, потому перенервничала… А сегодня совсем выбилась из сил, вот и пришла сюда.

Ещё Канна добавила, что младшая сестра Сораты настырно предлагает обедать вместе, потому приходится искать повод для побега.

— Выходит, сейчас у тебя копится стресс?

— Да.

Взгляд Сораты будто сам по себе устремился к юбке Канны, особенно к её кромке.

— Скажу на всякий случай, они на мне.

— Рад слышать.

— Пожалуйста, не смотри на меня с презрением.

— Я и не смотрю!

От мысли, что гипотетический ветер мог бы гипотетически обнажить что-нибудь потрясающее, у Сораты затрепетало сердце, и он принялся за еду.

— Канна-сан, а почему ты решила стать писателем?

— Я вовсе не собиралась становиться им.

— Вон оно как?

Подобное занятие не походило на такие, какие выбираешь ненароком…

— Ну… «Воскресенье Золушки» было своего рода дневником.

— И при этом получился рассказ?

— Просто взяла и начала писать. Школа нагоняла тоску, общение с так называемыми друзьями душило, вот и захотелось куда-то всё выплеснуть.

— Значит, дневник…

— Да. Поначалу я довольствовалась тем, что просто писала. Когда составляла предложения, когда с головой уходила в процесс, получалось забывать о ежедневной мороке. Про школу, про друзей и про семью…

— Ясно.

— Но постепенно мне стало надоедать. Сколько бы страниц я ни исписала, нигде не было ничего хорошего, а когда перечитывала, мне становилось ещё хуже. И тогда я придумала уловку: добавила в дневник неправды.

— Неправды?

— О том, что я вырядилась, отправилась в другой город, где нет ни одного знакомого, и от души повеселилась.

— …

— Я продолжала добавлять всё больше неправды, и не успела заметить, как дневник перестал быть дневником. С течением времени неправды стало даже больше правды. Но я начала писать как раз для того, чтобы отвлечься, потому меня всё устраивало.

Как и говорил Дзин. «Воскресенье Золушки» появилось не как рассказ. Повседневная жизнь Канны легла в основу, но туда подмешалась неправда. И не простая неправда. Именно потому, что Канна вложила в книгу свои желания, работа запала в душу читателям. С точки зрения фактов получилась неправда, но эмоции книга вызывала настоящие.

— Тогда я случайно узнала из телепередачи, что в последнее время очень много работ участвуют в награде «Новичок года».

— Заинтересовалась и подала заявку?

Канна кивнула.

— Мной двигало вовсе не желание чего-то добиться, выиграть приз и получить признание. Мне было лишь немного интересно, что подумают люди, прочитав мою работу. Ведь свой дневник я бы ни за что не показала ни одному человеку из своего окружения.

— И потом ты, значит, получила первый приз?

Такое тоже называют талантом. Подобного достижения нельзя достичь, просто захотев, но она блестяще справилась… Вот что думал Сората.

— Странно, правда? В те времена было весело писать. Пускай я и делала это, чтобы отвлечься от неприятных мыслей…

Получалось, теперь всё изменилось, и писательство доставляло Канне страдания.

Когда увлечение превращается в работу, такое не редкость. Вместе с желанием творить появляется и обязанность. Оттого испытываешь давление. Занятие, которое должно радовать, радости больше не приносит… Вот что произошло с Канной.

— Может, одного желания и мало, но ты ведь ещё хочешь продолжать писать?

Если у неё не осталось интереса, если процесс приносит одни лишь страдания, то стоило задуматься. Но Сората не чувствовал, что Канна собирается бросать.

— Прежде чем отвечу, можно мне спросить у тебя кое-что?

— Что?

— Ты… наверное, читал? — спросила Канна, будто уловив что-то в поведении Сораты. Её проницательный взгляд вывел Сорату на чистую воду.

— Ага, читал.

— Н-на-надо было сразу сказать! — оторопело и недовольно воскликнула она. — Если бы я знала, то не сказала бы, что это мой дневник…

— Как рассказ, интересно.

— Можно обойтись без натянутой хвальбы.

Надувшись, Канна соснула чая из пакетика через трубочку.

— Касательно твоего вопроса… Хочу ли я продолжать. Я скорее должна продолжать.

Канна помрачнела, словно делала шаг в кромешную тьму.

Сората припомнил, как она уже говорила нечто подобное на прошлой неделе, когда пробралась в его комнату.

— Раз читал, то уже не надо скрывать, да?.. Как я и написала. В первом классе средней школы родители развелись, и какое-то время мы жили с мамой вдвоём. Но не прошло и года, как мама вышла замуж повторно, и у меня появился новый отец.

Определённо, Сората вычитал в книге именно это.

— До сих пор мне неприятно называть этого человека отцом. Когда нас трое, все друг другу пытаются угодить, и потому дома напряжённая атмосфера. Я не выдержала и потому выбрала старшую школу Суйко из-за общежития. Если напишу книгу и получу гонорар, смогу не обременять родителей и обеспечу себя сама… В худшем случае мне придётся устроиться на обычную работу, чтобы получать обычную зарплату, потому я обязана писать.

В истории Канны Сората не видел ничего приятного, а её решение тоже не оценил. Ведь таким способом она не решит свои проблемы.

— По-моему, это не моё дело.

— Тогда, пожалуйста, ничего не говори.

Канна громко хлопнула дверью.

Но Сората, не переставая двигать палочками, договорил до конца:

— Мне кажется, лучше разок поговорить с родителями по душам.

— Ты слушал меня? Это в самом деле не твоё дело.

— Я как раз это и сказал вначале.

— А я попросила ничего не говорить.

— Ладно, понял. Тогда не буду. Сегодня хотел тебе это отдать.

Чтобы выполнить изначально запланированное, Сората достал из сумки несколько листов и передал Канне.

— Что это? — настороженно спросила девушка.

— Это от Дзина, моего сэмпая, который в марте выпустился и поступил в Осакский университет искусств. Он учится на сценариста, потому я его порасспрашивал.

Канна без интереса взяла предложенные листы. На них был распечатан текст, который вчера прислал Дзин: о базовых принципах составления истории.

Канна покорно пробежалась глазами по содержимому. Один лист… потом другой. В процессе она забыла про бутерброд и время от времени одобрительно бурчала: «Ясно».

Дочитав, девушка украдкой поглядела на парня.

Сората познакомился с Канной всего несколько дней назад, но уже понял по взгляду: она спрашивала у него, зачем.

— Наверное, потому что услышал твою историю.

Он старался ответить честно, но Канна прищурилась и насторожилась.

— Если хочешь услышать более чёткую причину, то… м-м-м… Что если скажу, что не могу успокоиться, думая о том, как знакомая первоклассница, да ещё и подруга младшей сестры ходит на уроки без трусов?