Джек Вэнс - Златокожая девушка и другие рассказы

Наемники подтащили к нему Бо. Уолдо беззаботно помахивал небольшим пистолетом; теперь он приподнял его: «Вы тут собирались снимать смак, насколько я понимаю».

«Ну и что? – отдуваясь, вызывающе спросил Бо. – Тебе-то какое дело? Что вы тут устроили, частную облаву?»

«Вспомни вчерашний вечер».

«А! Ты – тот самый фрукт, который плелся за джиком».

«Тот самый. Давайте, снимайте свой смак, – он указал кивком на Алису. – Берите ее. Снимайте ее. Мне она ни к чему».

Бо неуверенно покосился на Раульфа, все еще лежавшего на полу. Снова повернувшись к Уолдо, он спросил, с опаской поглядывая на пистолет: «И что потóм?»

«Если тебе так хочется знать, на этом дело не кончится. Тебе еще предстоит множество приключений, ты свое получишь с лихвой».

Алиса недоуменно поинтересовалась: «Уолдо, ты предлагаешь этим отвратительным тварям продолжать свое гнусное занятие?»

Уолдо ухмыльнулся: «Почему нет? Тебе не повредит небольшое унижение».

«Понятно. Что ж, Уолдо, у меня нет и не было ни малейшего намерения заниматься извращениями. Ты меня удивляешь».

Уолдо чуть наклонился вперед: «Хорошо, я тебе объясню, почему я так решил. Потому что ты ведешь себя невыносимо нагло, потому что твое тщеславие меня оскорбляет до глубины души!»

«Что я слышу? – прохрипел Бо. – Ты как будто угадал мои мысли!»

Алиса тихо сказала: «Вы оба заблуждаетесь, молодые люди. Я не тщеславна и не веду себя нагло. Просто-напросто я намного взрослее вас». Увидев выражение на физиономиях Уолдо и Бо, она не удержалась от смеха: «Может быть, мне следовало бы вас пожалеть. Вы же не виноваты в том, что вы такие ничтожества. Вы – жертвы воспитания, вас испортила городская жизнь».

«Жертвы? Ха! – воскликнул Уолдо. – Я живу в Поднебесной Гавани!»

Почти одновременно раздался другой возглас: «Я, Бодливый Бо – жертва? Со мной никто не смеет валять дурака!»

«Вы оба, конечно же, это понимаете – подсознательно. Этим и объясняется ваше чувство вины перед собой – а следовательно и озлобление, которое вы вымещаете на других».

Уолдо слушал с язвительной улыбочкой, Бо – с надменной усмешкой.

«Ты закончила? – спросил Уолдо. – В таком случае…»

«Подождите! – прервала его Алиса. – Один момент! У вас же не осталось камеры, и даже индуктор пропал».

Прихрамывая и постанывая, Раульф поднял одну из камер, сброшенных Алисой на пол: «Эта еще работает. Индуктор пропал – боюсь, придется дублировать ее эмоциональную запись».

Бо озирался по сторонам: «Не знаю, мне все это не нравится. Всем придется уйти – иначе я не смогу сосредоточиться».

«Никуда я не уйду», – возразил Уолдо. Обратившись к наемникам, он сказал: «Вы трое – подождите в коридоре. Мне еще понадобятся ваши услуги».

«Только больше не бейте! – пожаловался Раульф. – Я ни в чем не виноват».

«Перестань хныкать! – рявкнул на него Бо. – Включай камеру. Все идет не так, как я планировал, но если не получится, всегда можно повторить съемку».

«Подождите-ка! – вмешалась Алиса. – Вы о чем-то забыли. Смотрите, что я делаю. Смóтрите?» Она выпрямилась, изобразив в воздухе бессмысленную на первый взгляд жестикуляцию. Остановившись, она протянула руки к Уолдо и Бо; в каждой руке она держала небольшое устройство. Из устройства в ее правой руке вырвался ослепительный сноп света, пульсирующего с частотой десять раз в секунду; устройство в ее левой руке испустило почти осязаемый, зубодробительный звуковой поток – вибрирующий визг, синхронизированный с пульсацией света: « Иррик-иррик-иррик !» Уолдо и Бо оторопели, зажмурились и отшатнулись, их перегруженные синапсы перестали функционировать. Пистолет выпал из руки Уолдо. Готовая к включению излучателей, Алиса не поддалась их воздействию в той же степени. Разместив устройства на столе, она подобрала пистолет. Уолдо, Бо и Раульф пошатывались и подергивались в такт дезориентирующим всплескам слабых токов, блуждавших в их головах.

Теперь лицо Алисы сосредоточилось и напряглось – она вышла из съемочного зала. В коридоре она протиснулась мимо трех нерешительно переминавшихся с ноги на ногу гангстеров и оказалась на улице. Подбежав к ближайшему платному телефону, она вызвала полицию. Уже через две минуты в переулок спустилась с неба полицейская машина. Алиса объяснила происходившее; через некоторое время полицейские вывели из студии угрюмых арестантов.

Алиса наблюдала за тем, как их вели к аэрозаку: «Прощай, Уолдо! Прощай, Бо – по меньшей мере тебя не успели избить до смерти. Не знаю, чтó теперь с вами сделают, но почему-то не испытываю почти никакого сочувствия – вы оба вели себя, как последние мерзавцы».

Уолдо мрачно спросил: «Ты устраиваешь такой бедлам везде, где появляешься?»

Алиса решила, что это был риторический вопрос, не требовавший точного или подробного ответа. Она просто махнула арестантам рукой на прощание. Уолдо, Бо, Раульфа Дидо и трех бандитов завели в аэрозак, и машина улетела.

Алиса вернулась в «орлиное гнездо» рано вечером; к тому времени ее отец уже покончил со своими делами.

«Я надеялась, что ты вернешься пораньше, – сказал ей Мервин Тиннотт. – Мы хотели вылететь уже сегодня вечером. Ты хорошо провела время?»

«Самым любопытным образом, – отозвалась Алиса. – Процессы преподавания в Академии впечатляюще эффективны, но я сомневаюсь в том, что столь категорическая оценка исторических событий позволит воображению студентов развиваться естественно и непринужденно».

«Возможно. Трудно сказать».

«Точка зрения педагогов – чисто метрополитическая, само собой. Тем не менее, события говорят сами за себя – подозреваю, что студент проникается идеологией метрополитов исключительно благодаря общественному влиянию».

«Вполне вероятно. Социальное давление преобладает над логикой».

«Я закусила в трактире „Голубой фонарь“. Сомнительное древнее заведение».

«Да-да. Мне оно хорошо знакомо. Пережиток давно забытых времен – и в то же время нечто вроде логова городских подонков. Десятки космонавтов, посещавших „Голубой фонарь“, исчезли без вести».

«Мне самой пришлось пережить там своего рода приключение. Откровенно говоря, Уолдо Вальберг повел себя не лучшим образом и теперь, насколько я понимаю, понесет наказание».

«Весьма сожалею, – отозвался Мервин Тиннотт. – Ему будет не хватать Поднебесной Гавани, особенно если его сошлют на далекую планету».

«Да уж, бедняге Уолдо не позавидуешь – так же как Бодреду. Бодред – тот самый рабочий из доков, который уронил разводной ключ мне на ногу. Ты правильно угадал его побуждения. Я немного разочарована – хотя, конечно, этого следовало ожидать».

Мервин Тиннотт обнял свою дочь и поцеловал ее в лоб: «Выбрось все это из головы. Мы улетаем из Хэнта – и тебе никогда не придется сюда возвращаться».