Джек Вэнс - Шато д'Иф и другие повести

Утром он направился в депо, где можно было нанять аэротакси, но пилот снова отказал ему в перевозке непосредственно в Грангали: «Если я там приземлюсь, мне никогда не дадут улететь. Вчера я отвез пассажира в Пераз – такого же землянина, как вы, он все рассуждал про организацию правительства для саболов. Ха! Правительство им как корове седло… Что вам понадобилось в Грангали? Если вы что-то продаете, они отнимут у вас образцы и вышвырнут вас в море».

«Я намерен организовать правительство у фронов», – заявил Милтон.

«И вы туда же? – воскликнул пилот. – Наступаете на пятки конкуренту? Что ж, вы оба полны несбыточных надежд. Я сделаю для вас то, что сделал для другого – приземлюсь на окраине Парнассуса, а оттуда вам придется проникнуть через разрядное поле Кирила Дибдена – на свой страх и риск».

Милтону пришлось удовлетвориться возможным. Не подлежало сомнению, что, если он хотел добиться каких-то результатов, ему требовался собственный аэромобиль. Он погрузил багаж в такси; машина взлетела в прозрачный текучий воздух Этельринды-Кордас, ничем не напоминавший привычную дымку Земли, и они полетели на север над прибрежными равнинами. К западу возвышался массив Хартцака: гранитные пики, присыпанные льдами, а за ним на двадцать тысяч километров простирались необжитые земли.

Береговая линия круто повернула внутрь континента – океан протянул пальцы-бухты на запад, к подножию Хартцака, но между заливами ему противостоял продолговатый Пиратский полуостров. Дальше начинался Парнассус, частная утопия Кирила Дибдена, где два миллиона космологов, психоделиков, математиков и менторов работали над созданием универсальной метафизической теории.

Им пришлось пролететь над юго-западной оконечностью Фронуса, примыкавшей к отрогам Хартцака и тем самым отрезáвшей Парнассус от моря. Пилот нервничал, наблюдая за происходящим внизу: «У фронов мало оружия – за что следует сказать спасибо пограничному патрулю, пресекающему контрабанду. Тем не менее, пара орудий у них всегда найдется, и ничто не развлекает их больше, чем возможность сбить аэромобиль. Дибден – большой хитрец, до сих пор ему удавалось держать их в узде».

Вскоре они пролетели над широкой просекой, вырубленной в лесу. «Это пограничная полоса, теперь мы над Парнассусом», – объяснил пилот. Включив радиопередатчик, он испросил разрешения на посадку. Ему ответил Дибден собственной персоной – требуемое разрешение было получено.

Через десять минут такси приземлилось перед продолговатым приземистым мраморным зданием, целомудренно красивым, спроектированным в каком-то давно забытом классическом стиле. Милтон Хэк спустился на газон, взял багаж, рассчитался с пилотом и, повернувшись, оказался лицом к лицу с ожидавшим его Кирилом Дибденом.

Дибден находился в некотором недоумении: «Господин Хэк, если не ошибаюсь? Я думал, мы уже окончательно решили все возникшие вопросы».

Милтон объяснил обстоятельства, послужившие причиной его повторного визита: «И, так как я уже в какой-то степени знаком с ситуацией на восточном побережье, мне поручили этот проект».

Дибден дернул себя за рыжеватую бороду, придававшую оттенок степенной мудрости его ничем не примечательной в других отношениях внешности. Крупный мужчина, выше и шире в плечах, чем Хэк, он носил простую белую рубаху, свободные белые брюки и сандалии из мягкой кожи.

Милтон прибавил: «Таксист отказался доставить меня в Грангали. С вашей помощью я мог бы добраться туда из Парнассуса».

Дибден задумчиво кивнул: «Об этом придется подумать. Давайте поднимемся на террасу и выпьем по бокалу вина».

Он провел посетителя вверх по широким ступеням, окаймленным увитыми плющом монументальными алебастровыми урнами, на террасу, выложенную четырехлистниками из матового голубого стекла. Там они уселись в стеклянные кресла, роскошно обитые красным бархатом; три девицы в длинных белых платьях принесли им блюдо с фруктами, бокалы из травертина и чашу, полную мягкого красного вина.

Милтон откинулся на спинку кресла, не без удовольствия поглядывая на грациозные фигуры девушек, едва прикрытые почти прозрачной ажурной тканью. Чем ближе он был к Фронусу, тем меньше его привлекала перспектива там оказаться. Парнассус, с другой стороны…

Милтон сказал: «По-прежнему убежден в том, что вам и Парнассусу в целом было бы полезно заключить контракт с „Зодиаком“. Вы могли бы освободиться от скучных и надоедливых обязанностей, связанных с повседневным административным управлением. Мы взимаем чисто номинальную плату и, как правило, наши услуги позволяют клиенту сэкономить не меньше или даже больше благодаря применению эффективных методов и оптимальной координации импорта и экспорта».

Дибден кивнул и погладил бороду: «Вчера представитель компании „Аргус“, ненадолго остановившийся здесь по пути в Сабол, поделился со мной такими же соображениями. Я отказал ему и вынужден снова отказать вам. Мы живем в мире размышлений, нам не требуются и нас не интересуют „эффективность“, „экономический баланс“ или „рациональная организационная структур“. Подобные концепции – проклятие Вселенной: я предпочитаю роскошную неэффективность и благородную нерациональность!»

«Очень хорошо! – согласился Милтон. – Я мог бы подготовить текст договора, предусматривающего неэффективное и нерациональное обслуживание».

Кирил Дибден упрямо покачал головой: «В ваших услугах нуждаются фроны. К счастью для других моих соседей, усилия этих бандитов сосредоточены главным образом на саболах. Если бы их можно было приручить, научить мирному существованию и медитации, всем остальным это только пошло бы на пользу… Что ж, значит, мне придется помочь вам добраться до Грангали». Дибден сказал пару слов одной из девиц, и через некоторое время на луг перед усадьбой спустился небольшой аэромобиль. Дибден поднялся на ноги; Милтон, понимая, что идиллическая интерлюдия подошла к концу, последовал его примеру.

«Конечно, я желаю вам удачи, – сказал Дибден. – Последнее предостережение: фроны склонны к насилию и своевольны. Для того, чтобы заслужить их доверие, вы можете быть вынуждены поступиться некоторыми нравственными ценностями. Другими словами, чтобы склонить их на свою сторону, их нужно вести за собой».

Пытаясь представить себе, чтó именно имел в виду Дибден, Милтон поблагодарил его и забрался в аэромобиль, куда уже положили его багаж. Пилот – молодой человек с кудрявой темно-рыжей шевелюрой, аккуратно подстриженной бородой, длинным прямым носом и спокойно-безучастным выражением лица, отрегулировал приборы управления; машина заскользила над полями и лесами. Они пролетели над множеством селений, время от времени соседствовавших с продолговатыми пологими холмами, которые пилот назвал «храмами Пансофиса».