Отто Мюльберг - Где-то в Конце Времен. Кинороман

У меня есть замечательный друг. По вине моей природной Дури он мне Друк. (Удивительный. Просто сказка). Чудесный и прекрасный. У нас редко получается встретиться, но каждая наша встреча заканчивается для меня новой татуировкой. Или подкорректированной старой. Всю ночь мы трещим аськой, и я собираюсь заскочить к нему с утра, а утром все заканчивается обычно чем-то вроде «ты позвони как проснешься. Или как я проснусь. Хоть вечером зайду»

Этот текст должен сводиться к фразе «кто-то от любви пишет стихи, кто-то картины, музыку, много чего еще и как… А я сижу, как дура, и от любви своей дурацкой ломаю яндекс.» (говорили мы с ним о любви)

И ведь сломаю.

«И все же осень – это очень здорово. Дождь, сырость, перчатки надевать надо, грибной суп, шарлотка, муми-тролли, блюз, социопатия и торшер с красным абажуром и бахромой. Осенью сбиваешься в стайку, но все равно словно всё сам с собой.

Так хорошо, что получается слишком много слов.»

«Думаю, что полюбив крокодила, глупо надеяться, что он обернется бабочкой.»

(Это явно о папэ, я тоже считаю его тем еще зеленым крокодилом).

Нет, ребят, даже не пытайтесь меня убедить, что баалиты не придурки. Может за редким исключением, вроде Терри и Милы.

Зато теперь ясно, почему над занудами так любят глумиться все наши адепты. Есть за что.

Кружка холодной воды в морду крепко спящему человеку – всегда сюрприз как минимум.

Я подскочил на метр вверх с кушетки и напоролся на яростный взгляд Пита.

– Блин, ты чего?

– Подрывайся быстрее, Машу ищут палы!

Обалдеть. Верещагина-то что могла натворить?

Я пораскинул мозгами, припоминая, что мы могли учудить за последнее время. Вроде бы ничего особенного.

– Давай с самого начала, что с ней приключилось?

– Я не знаю, Голли. Вчера утром вышла из дома, вечером не вернулась, я за рефератом сидел, думал, что в клубе тусует. А в десять нагрянули ПСС.

– Дело ясное, что дело – темное, чувак. Может что-нибудь в вирте найдем, айда в подвал. Машкин канал у меня на мемори, ты мессаги-то проверял?

– Ясное дело, в первую очередь. И мобиль ее не отвечает.

Мы ссыпались в подвал. Я упал в гнездо и попытался дотянуться до Машки под своим ником, как честный юзер. Канал оказался наглухо запаролен.

Сзади послышался сдавленный хрип. Пит увидел мои запасы самогона и сдуру саданул из горла чистого грушевого спирта.

– Так, Машка нас заблокировала. Не хочет по-хорошему, будет гораздо более иначе, – разозлился я, врубил голографический интерфейс и активировал допуск к Молоху.

И комп и мобиль Машенции оказались тупо выключены.

– Вот ведь овца, что она задумала? Первый раз вижу, чтобы живой человек все гаджеты обесточил. Так… Молох?

– Слушаю, администратор Бадендорф, – голограммы Молох не использовал, предпочитая просто звучать из динамиков.

– Статистику посещений вирта за последние сутки, – я назвал общий Машкин айпишник, а Молох вывел список сайтов на головизор.

Машка серфила сеть на предмет шаттлов до Земли, причем преимущественно в Москву, и ничего не нашла. С Пантеи в Москву не летали даже техники.

– Пит, за каким лешим Машке сдалась засиженная мухами Москва?

– У нее там отец.

– А на фиг он ей так срочно сдался?

– А я – доктор? Вилли… Смотри… – Пит ткнул в последний адрес, это был дежурный список шаттлов десанта.

Я выматерился.

– Молох, список экстренных взлетов аварийных шаттлов за последние сутки! И авторизацию стартовой подготовки, пожалуйста.

Старт был. Один. Шаттл F1401, пилот – Верещагина Мария Александровна.

Мы с Питом ошалело посмотрели друг на друга.

– Мать его итить, Брукс… Верещагина угнала десантный шаттл! И это я сам ей рассказал, что коды на взлет все одинаковые, потому что мануально их сроду никто не вводил!

– Первый угон в истории Теократии. Почетная страница в книге рекордов ей обеспечена.

– Ага, если только эта коза доживет до своей минуты славы. Она хоть раз на Земле бывала?

– Нет…

– Хана ей, вот я тебе что скажу. Молох! Вывести изображение обзорных камер! И звук в обе стороны! Какие стандартные протоколы защиты граждан действуют на территории Земли?

– Возможны три протокола защиты. В данный момент для шаттла F1401 активирован Зеленый протокол защиты транспортного средства и Желтый протокол защиты гражданского лица третьего поколения под личным руководством адепта Легиона. Предположительная опасность во время перелета составляет одну тысячную процента, предположительная опасность после посадки отсутствует. Желаете сменить протоколы?

– Нет, спасибо, – интересно, значит Молох всю дорогу пас Верещагинский шаттл? Что-то наш повелитель не договаривает. Или я неправильно спрашиваю.

Молох включил связь с рубкой.

Машка уже была на низкой орбите и теперь ждала лучшей траектории для посадки в Москве.

– Машка, это Вилли! Какого хера ты делаешь!?

Машка явно не ожидала услышать мой голос и аж дернулась в кресле.

– Как ты меня нашел? Я же все заблокировала!

– Да какой там! Не будь идиоткой, поворачивай назад.

– Иди к черту, Голли! Эти суки завтра привезут в Москву капсулу, и мне нужно вытащить оттуда своего папэ.

– Маш, зачем его вытаскивать? Капсула – полный фэйк.

Верещагина наконец поняла, что я смотрю на нее через бортовые камеры. Она бросила шаттл на автопилот и повернула ко мне бледное злое лицо.

– Вилли, я уже достаточно наслушалась о том, как твой папэ и другие адепты поступают с занудами. Что в капсуле – никому не известно. Там может быть бомба, деза или набор очередных нано-роботов, какая разница! Знаю только одно, если адепты что-то посылают на Землю, там начинают умирать люди, иначе не бывает. А среди них – мой отец. Не знаю, как ты, а я своего бросать не собираюсь. И отвали от меня на хрен!

Верещагина попыталась вырубить камеры, но не смогла. Тогда она просто отвернулась и перестала реагировать на все мои доводы и вопли.

Нам оставалось только смотреть, что мы с Питом и сделали, активировав максимальное количество способов наблюдения.

– Надеюсь, что Молох и адепт Шин свое дело знают… – прибито вздохнул Пит.

Во время автоматической посадки в Москве Машка позвонила отцу.

Молох, который двести лет ночевал на всех земных волнах, не только дал нам послушать разговор, но и врубил режим наблюдения за всеми многочисленными участниками шоу.

– Пап, это Маша. Я через десять минут сажусь в Москве. Собирайся, я тебя похищаю.

Личный телефон подполковника службы безопасности Александра Верещагина прослушивался сразу тремя специальными службами, так что к концу разговора число крайне заинтересованных слушателей выросло до пары сотен.