Джеймс Роллинс - Алтарь Эдема [litres]

За семь шагов он выбрался из воды и нырнул под сень леса. За ним почти без всплеска последовал Брюс. Его гибкое тело пролетело над пляжем, и он, совершив кувырок, откатился в тень справа, не оставив на песке даже следа. Зато Мак, напротив, вырвался на берег, как десантная машина-амфибия. Выскочил из воды и затопал по песку, скрывшись в лесу слева.

И тут же все затаились. Позади них волны неспешно слизывали самые явные следы их десанта.

Джека в ожидании пробирала дрожь. Теперь, когда он прекратил движение, голова опять начала разламываться. Запахи леса буквально заполнили голову – плесени и гниющих листьев, мокрого песка, пряный аромат какого-то цветка. Воспаленные глаза пылали; даже тени казались им слишком яркими. Все его чувства простерлись вовне, чутко улавливая малейшие признаки того, что их высадку засекли.

Никакой тревоги. Никаких криков.

Удовлетворившись, он дал знак остальным приготовиться. Они стащили гидрокостюмы, сменив их полевой камуфляжной формой черно-зеленой расцветки. Достали оружие, надели наушники и ларингофоны.

Как только все снарядились, Джек поднял руку, а затем уронил ее, как топор, в направлении узкого перешейка, соединяющего два острова. Этот мостик подходит почти к самой вилле, и под прикрытием этого островка удастся подкрасться чуть ли не к самому порогу.

А дальше потребуется информация. Джек задумал захватить в плен одного из часовых головной заставы, чтобы допросить под угрозой телесных повреждений – и если будет упираться, привести угрозу в исполнение. Времени миндальничать попросту нет. Джек намеревался выяснить, здесь ли Лорна, и если да, то где ее держат.

И снова Джек ощутил прилив ярости, исходящей из мозга костей, поле зрения сузилось. Он двинулся в глубь леса, пестрящего тенями и солнечными пятнами, и подчиненные безмолвно тронулись по обе стороны.

Где бы Лорна ни находилась, он ее отыщет.

Лорна стояла перед закрытой дверью с табличкой, возбранявшей вход посторонним. Малик провел пропуском через считывающее устройство. Позади Лорны стоял Беннетт, а за ним – прикрепленный к ней охранник, рыжеголовый Коннор со своеобычным сурово нахмуренным видом.

Как только замок щелкнул, охранник занял позицию у двери, а Лорна с двумя другими вошла в ничем не примечательный тамбур. Вторая дверь вела в следующую комнату, но открыть ее можно было лишь заперев первую – как в шлюзе.

– То, что вам предстоит увидеть, – обернулся Малик к Лорне, – на первый взгляд может показаться жестоким, но на самом деле все обстоит вовсе не так.

– Ради поддержания их непорочности, – добавил Беннетт.

– Иначе говоря, чтобы исключить посторонние факторы, – чуть развел руками Малик. – Чтобы целиком устранить любые возможности, что контакт с сознанием животных способствует психическим срывам, которые демонстрирует первое поколение подопытных. С этой целью позвольте продемонстрировать вам второе поколение наших исследований.

Внезапно Лорну охватил страх перед ужасами, ждущими по ту сторону двери, и она никак не могла заставить себя переступить порог. Малик распахнул дверь – и Лорну ошарашил детский смех, сопровождаемый хлопками крохотных ладошек. А еще полилась музыка – заставка из «Улицы Сезам» [49] «Улица Сезам» (Sesame Street) – детская образовательная программа, одна из самых популярных в мире. .

От неуместности смеха в этом доме плача у Лорны аж зубы заныли. Страх в душе только обострился.

– Идемте со мной, – сказал Малик, приглашая ее внутрь.

Лорне ничего не оставалось, как последовать за ним. Беннетт шел за ней по пятам.

– Хоть они здесь и изолированы, обращаемся мы с ними очень хорошо, – продолжил Малик рассказ с угадывающейся в голосе нервозностью, а то и смущением.

Лорна ступила в помещение, которое вполне могло бы сойти за обыкновенную группу любого детсада – одну стену занимает классная доска, по полу в беспорядке раскиданы креслица-мешки всех цветов радуги, пробковую доску украшают рисунки цветными карандашами, а плазменный телевизор в углу показывает мохнатую куклу, беседующую с Большой Птицей.

Но внимание Лорны целиком поглотили находящиеся в комнате дети – десятки детей, сидящих в креслицах или растянувшихся на коврах, восторженно вперившись в экран. С виду все примерно одного возраста – или, во всяком случае, одного роста, едва ей по пояс. Но отнюдь не карапузы – их полностью развитые черты предполагали зрелость не по росту. А мягкий пушок на щеках и конечностях говорил о явном родстве с обитателями другого острова. Вот только не голенькие, а в одинаковых голубых комбинезончиках.

– Сколько им? – прошептала Лорна, от шока лишившись голоса.

– От шестнадцати месяцев до двух лет, – ответил Малик.

Но едва Лорна ступила дальше в комнату, как один ребенок обернулся к ней, а за ним и остальные обратили взгляды на нее с такой же синхронностью, какую прежде она видела на экране. Будто стая вспугнутых птиц, поднимающаяся на крыло, или косяк рыбы, разворачивающийся в обратную сторону буквально на пятачке.

Ей вспомнилось выражение Малика: коллективный разум.

Не этим ли объясняется их поведение? Лорна знала, что феномен коллективного сознания пока изучен крайне слабо. Некоторые ученые предполагают наличие некой электромагнитной связи между птицами в стае или рыбами в косяке, позволяющей им действовать в столь безупречном согласии. Но в последнее время вроде бы сошлись в том, что каждый индивидуум отзывается на микросигналы соседей, реагируя заранее запрограммированным образом.

Глядя на поведение этой группы, Лорна гадала, не задействована ли здесь комбинация обоих явлений.

В конце концов лица снова обратились к экрану, когда по телевизору зазвучала новая песенка.

– Они невинны, – промолвил Беннетт. – Здесь они изолированы от всех пороков, поддерживая связь только с себе подобными.

Малик кивнул.

– Мы отслеживаем их коэффициенты интеллекта с помощью невербальных тестов и высматриваем малейшие признаки агрессии. Пока что их КИ растут с каждой неделей. А агрессии они не демонстрируют. Но, возможно, просто судить еще слишком рано. У других агрессия проявляется лишь по достижении половой зрелости. Но мы все-таки пока питаем надежды.

– Что вы собираетесь с ними делать? – поинтересовалась Лорна, заранее страшась ответа.

– При таких темпах взросления мы сможем сделать забор яйцеклеток у старших самок уже через шесть месяцев – к тому времени они уже будут подходить к половой зрелости.

Лорна похолодела, представив подобное надругательство над этими малютками.

– В этих яйцеклетках мы собираемся разрушить активные сегменты мусорной ДНК, вроде бы запускающие эволюционный откат, чтобы попытаться вывести следующее поколение. – Малик потер ладонями, словно ему не терпелось приступить к этому прямо сейчас. – Мы так близки к прорыву, который способен преобразить мир!