Джеймс Роллинс - Алтарь Эдема [litres]

Лорна вспомнила выражение муки и горя на лице Адама, когда один из малышей протянул ему руку.

– Так что они сделали единственное, что могли, – заключила она. – В качестве последнего дара и жертвы отпустили младших.

– А дальше? Как по-вашему, они знали, что обречены?

Перед мысленным взором Лорны встало прощальное выражение лица Евы, полное умиротворения и смирения с участью.

– По-моему, да.

Беннетт надолго погрузился в раздумья, попыхивая трубкой. И наконец подобрался к вопросу, терзавшему его в первую голову:

– Почему же они заступились за меня? Что-то тут не сходится. Монстры собирались меня прикончить…

– Быть может, ответ известен вам лучше, чем мне.

Беннетт посмотрел на нее долгим взором. В глазах у него стояли слезы. Он нуждался в советчике, чтобы кто-то наставил его на путь. Лорна сомневалась, что он этого заслужил, но взяла пример с детей.

– Они заступились и за меня, – проронила она. – Пусть и не в состоянии испытывать к нам столь же тесную привязанность, как друг к другу, полагаю, они наделены весьма сильным даром сопереживания. Они почувствовали в вас нечто заслуживающее спасения.

– Но что это может быть? Все, что я делал… все, на что я закрывал глаза… а порой и не закрывал…

– Не знаю, – покачала она головой. – Я не могу заглянуть к вам в сердце. Но может быть, они распознали возможность, что вы искупите содеянное. И посреди всего этого кровопролития не могли позволить перечеркнуть ее.

Отвернувшись, Беннетт спрятал лицо в ладонях. Плечи его затряслись.

– Что я натворил?! – негромко всхлипнул он.

– То-то и оно. Дело не в том, что вы натворили, а в том, что вы еще можете сотворить.

И едва эти слова сорвались с ее губ, как глубоко проникли в душу и к ней самой. Лорна так долго позволяла прошлому диктовать нынешнюю жизнь, кроить себя, отгораживать от людей, держать взаперти в чистилище собственной вины. С этим покончено. Последние слова Джека снова зазвучали у нее в ушах.

Тома больше нет.

Настало время осознать это по-настоящему и вести себя, исходя из этого.

Остается лишь уповать, что шанс еще есть.

Расположенный в пригороде студенческий городок Тулейнского университета вырос в окружении особняков начала прошлого века, осененных магнолиями парков и жилых комплексов колледжей. От него до дома Лорны в Гарден-Дистрикт рукой подать – коротенькая поездка на трамвае линии Сент-Чарльз.

И все равно последние трое суток она почти не покидала неврологическое отделение на четвертом этаже Тулейнского медицинского центра. И сейчас выхаживала туда-сюда по коридору перед палатой, нетерпеливо дожидаясь, когда невролог закончит осмотр.

Джека по воздуху доставили сюда с рыболовного катера Тибодо. Лорна полетела вместе с ним, по пути изложив врачам историю его болезни. О многих подробностях она умолчала, но по поводу состояния Джека выложила все без утайки.

В палате Джека перебывала половина специалистов больницы. Сразу же после госпитализации его перевели на инфузию пропофола для поддержания комы, ЭЭГ контролировали круглые сутки, а тело подключили к целой шеренге аппаратуры.

Но сегодняшний день – критический. Врачи на протяжении всего утра плавно снижали объем инфузии, чтобы он понемногу приходил в сознание, при этом бдительно следя за ЭЭГ – не возобновится ли судорожная активность. Пока что все хорошо. Но главный вопрос пока остается без ответа.

Насколько Джек остался самим собой?

Невролог вроде бы уверен, что необратимого ущерба мозгу удалось избежать, хотя после такой встряски организма никаких гарантий дать не может. Джек может остаться в вегетативном состоянии или полностью выздороветь. Но наиболее вероятен какой-нибудь промежуточный результат.

Остается только ждать.

Рэнди сидит в холле вместе с родителями, Кайл отправился в кафетерий, чтобы принести кофе для всех. Ночью никто и глаз не сомкнул. За время бдений у постели Джека все они успели сблизиться.

Во время этой неусыпной вахты Лорна наконец-то выложила всю историю той ночи с Томом – об избавлении от ребенка, попытке изнасилования, о приходе Джека на выручку и трагическом финале. Стоило ей заговорить, и слова полились сами. Было много слез и с той, и с другой стороны, но в конце концов эти слезы исцелили душевные раны.

– Ты и сама была совсем ребенком, – промолвила мать Джека, беря ее за руку. – Бедная деточка. Таскать на душе такое бремя все эти годы…

Наконец дверь палаты распахнулась и оттуда выступила целая толпа врачей в белых халатах и медсестер. Невролог направился прямо к ней, и Лорна силилась прочесть по его лицу хоть намек на вердикт. Семья Джека присоединилась к ней.

– Мы полностью прекратили инфузию, – со вздохом сообщил врач, – но, когда он очнется, собираемся продолжить капельное вливание малых доз бензодиазепина. И будем наблюдать его ЭЭГ и жизненные показатели.

– Можно с ним посидеть? – спросила Лорна.

Врач оглядел большую группу, насупив брови.

– Только по одному. И не слишком долго, – погрозил он пальцем.

Лорна обернулась к семье Джека.

– Ступай, дорогуша, – похлопала ее по руке мать. – Ты ведь теперь для нас тоже родная. И потом, когда мой мальчик проснется, ему лучше первым делом увидать милое личико.

Лорна хотела было заспорить, но все же решила позволить себе капельку эгоизма. И, обняв мать Джека, поспешила в палату. Пройдя мимо медсестры, стоящей у шеренги медицинских мониторов, уселась на стул рядом с кроватью. Она провела на этом самом стуле всю ночь, держа Джека за руку, разговаривая с ним и молясь.

Поглядела на его бледное лицо. Увидела, как ровно вздымается и опадает его грудь. Из-под простыней от него тянулись провода и трубки, подключенные к помигивающей и попискивающей аппаратуре. Наклонившись, взяла его за руку.

– Джек…

Рука его дрогнула, и сердце у Лорны замерло. Узнавание или возобновление конвульсий? Разрываясь между страхом и надеждой, она встала, не выпуская его руки. Наклонилась и поглядела ему в лицо.

Его грудь порывисто поднялась, и Джек испустил громкий вздох. Веки его трепетно распахнулись, но под ними показались лишь белки закатившихся глаз.

– Джек, – шепнула Лорна, кладя вторую руку ему на щеку. – Прошу тебя…

Он медленно мигнул – раз, другой – и Лорна вдруг обнаружила, что он смотрит на нее.

– Привет, – шепнул.

– И тебе привет, – сжала она его руку.

На губах Джека промелькнула тень улыбки. Оба просто смотрели друг на друга. Джек словно впивал взглядом ее образ. А потом его пальцы сжали ее ладонь с удивительной силой. И тут же лицо его исказило выражение раскаяния.

– То, что я тебе наговорил… – проронил он голосом, охрипшим от натуги – и, может быть, от чего-то еще.