Яна Завацкая - Перезагрузка

Вот это новости!

– Иволга, а зачем это тебе? – спросила я, – пусть бы работали как работали. Нас-то это уже не касается.

Иволга посмотрела на меня внимательно.

– Нас все касается, Маус. Надо действовать, иначе нас сомнут. Сейчас такая возможность есть, а когда владельцы производства всю власть заберут, они и дружины разгромят – точнее, себе на службу поставят, и нас уничтожат.

Меня как током ударило. Я кивнула в знак понимания. Какая она все-таки умная, Иволга. Яра вот тоже умная, и тоже понимает, что эта самая элита, которая в Новограде сидит, рано или поздно все захватит и все будет контролировать. Но Яра при этом ищет себе теплое местечко, а Иволга – думает, как нам ГСО сохранить. И вот получается, действительно, что мы его сохраним, только если… Мысль эта была такая огромная и страшная, что я ее даже додумывать побоялась.

Между тем в Танке жизнь шла своим чередом. Она, эта жизнь, все усложнялась и обрастала новыми обычаями. На собрание мы теперь ходили каждую неделю, и чуть ли не все вопросы там решали. Там же выбирали разные комиссии, и каждая занималась своим делом – кто, например, подвозом продуктов, кто отоплением, кто чистотой в помещениях. Патрули. Боевая, тактическая и всякая-разная еще подготовка. И Дана, счастливая, довольная Дана с веселой рожицей. Я ее раньше не видела такой веселой – да и правда, она ведь все время у меня дома сидела, ей нельзя было даже нос на улицу высунуть, да она и сама боялась. Жизнь в вечном страхе. Потом еще полтора месяца у дружков, я не вдавалась в подробности, что с ней там было, и она не рассказывала. Надеюсь, ничего ужасного. Знала ли она, для чего их там держали? Или просто – вот один исчез, вот другой… Я не спрашивала, боялась даже заговаривать на эту тему, и Дана тоже не говорила.

В ГСО она очень быстро ожила. Там были другие дети, они ходили в школу, занимались, делали уроки по вечерам, играли. Играли, как нормальные дети. У них даже игрушки какие-то появились – Чингиз принес своим. И Дана быстро ожила – я даже не думала, что она такая веселая, бойкая. Мне казалось, она тихая, послушная девочка – а это у нее просто был въевшийся в каждую жилку страх. Теперь в Танке ей бояться было нечего – вокруг столько народу с оружием, и Дана поверила, что ее никто не тронет больше. Я каждый день была рядом, а если не было меня – то было много других взрослых, которые ее тоже кормили и защищали. У нас теперь не было чьих-то детей – Чингиза, например, или Акулы. Все дети были общие. Хотя сами они своих родителей, конечно, выделяли, как Дана вот – меня.

Апрель жил в то время где-то в городе, но если из патруля возвращался поздно, то обычно оставался в Танке ночевать. В такие вечера мы сидели подолгу в казарме, слушая гитару. Иногда я так уставала, что сидеть уже не могла, забиралась в свой спальник и лежала молча, слушая. Дана засыпала у меня под боком. Чума обычно стелила себе рядом со мной, с другой стороны, и мы еще тихонько разговаривали. Апрель пел странно красивую задушевную песню.

– Слышь, – буркнула Чума, – ты не замечаешь, кстати, что Леди все время куда-то уходит? Сегодня на стрельбах ее не было.

Я приподнялась на локте.

– Действительно, слушай. И это не первый раз уже. Надо будет спросить, что случилось. Может, в городе кого нашла…

– Мужика, что ли? – Чума улеглась, – делать-то нечего.

Голос Апреля окреп. И как резанул по моим жадно ждущим нервам.

Боже мой, до чего же он прекрасно пел-то! У меня сердце заколотилось, и я подумала, что даже уснуть, наверное, не смогу.

Апрель допел, заиграл снова, и вдруг случилось странное – я услышала, что он поет уже не один. К нему присоединились несколько других голосов. Не таких красивых, не сильных. Несколько девчонок сидели рядом с ним, и вот они тихонько стали петь вместе. Нестройно, невпопад, но голос Апреля вел, и получалось все равно неплохо.

Потом еще мужской голос присоединился, и еще один. И хотя они пели нескладно, почему-то действовало это еще сильнее. Это было почти так же, как тогда – с мертвыми, стоящими, как деревья. Ничего на этот раз я не видела, но пробило меня сильно…

Потом песня кончилась, и я лежала, вся мокрая от пота, с колотящимся сердцем. Кто-то спросил.

– А что это за песни, Апрель? Ты откуда их берешь?

– Это старые песни. Совсем старые, довоенные. Еще со времен Союза. Выучил давно уже… А некоторые я сам написал, – похвастался он.

Они еще разговаривали о чем-то, а я лежала и думала: где же пропадает Леди? Настроение испортилось, почему-то вспоминалась Пуля. Нехорошее это дело, если человек куда-то исчезает, а мы не знаем – куда. Работу Леди потеряла после Нового Года, это я знала: пока были наши заказы, Морозова еще ее держала в мастерской, а потом выкинула. Правда, жила наша Айгуль в городе, у нее там неплохая квартирка была, но каждый день приходила сюда. Раньше – сейчас уже далеко не каждый. И даже важные занятия пропускала. Надо будет выяснить, думала я, и с этой мыслью заснула.

На следующий день Леди на занятиях появилась, и я прямо спросила ее, куда это она исчезает. Женщина посмотрела на меня недоуменно.

– Никуда не исчезаю. Так, дела в городе бывают.

– Какие дела? – спросила я. Леди пожала плечами.

– Разные.

И было ясно, что она ничего больше говорить не собирается. Остальные мои бойцы как раз заканчивали полосу препятствий – Ворон усложнения всякие там сделал. Я смотрела, как они это делают: Линь очень легко перемахивала через высоченный забор, который Ворон теперь наклонил в сторону бегущего; как змея ползла под колючкой. Удивительно ловкая и красивая. И Волк здорово улучшил результаты. Зильбер нашел у него на самом деле хроническую лучевую и воспаление легких. Воспаление вылечили, а лучевая была оттого, что Волк жил в Парке Культуры, а там рядом тоже казахский снаряд разорвался. Теперь Волк переехал в Танку, и выглядел куда здоровее, чем раньше.

Я подумала, что сейчас они закончат – и пойдем во второй корпус на ремонт. Это дело добровольное, но сами же решили на собрании, что надо отремонтировать еще одно помещение – под теоретические занятия, одного уже не хватает. Пока народ соберешь – замучаешься, а тут я сразу все отделение приведу. Кто не захочет, конечно, заставлять я не буду. Главное – утеплить, подумала я. Окна уже вставили умельцы наши, надо только заклеить, и дыру в стене заложить. Есть помещения без дыр, но они маленькие. А потом уже косметика – покрасить стены и пол… Пока я так размышляла, Чума тихонько сказала.