Яна Завацкая - Перезагрузка

А может, так и есть, может, меня уже совсем скоро не станет. Что уж говорить, опаснее дела ещё не было у меня… хотя озеро.. но нет, это даже опаснее озера. Что это такое – предчувствие?

«Маша, ведь ты погибнешь».

Дура ты, Маус.

Я нырнула в двери упаковочного. Мой спецвзвод располагался в правом углу, и туда я сразу направилась. Там были, конечно, не только мои ребята, потому что Апрель опять играл на гитаре. Музыка была красивая и тревожная. Я остановилась и прислушалась. Апрель запел.

Это были такие правильные и хорошие слова, что прервать невозможно. Я замерла.

Не знаю, откуда он взял эту песню. Похоже, она очень старая. Наверное, еще из первого Союза – не знаю, почему Первый, но Иволга так говорит. Но сейчас ни одна песня не подошла бы к нашему положению лучше.

Я дослушала до конца и потом вышла на середину. Все уставились на меня – Чума, протирающая заспанные глазища, Феня с Лексом, разбирающие РПГ, Апрелева подружка из третьей роты Багира, сидящая рядом с гитаристом.

– Внимание, взвод! – произнесла я, – у нас задание. Всем подойти ближе. Посторонним разойтись!

Сама я уселась на стул рядом с Апрелем. Тот убрал гитару. Багира, наклонившись, чмокнула его в щеку и с недовольным видом удалилась.

Я обвела взглядом своих. Своих… Еще полгода назад у меня были совсем другие «свои». Разве что Чума из «стареньких», она уже как родная давно.

Такой сильной команды у меня никогда не было. Восемь человек – крепкие нестарые мужики и парни, пацанов нет. У всех либо боевой опыт, либо они просто мощные, вроде Лекса. Три девушки, не считая меня, но все такие, что не уступят парням нисколько. Русалка вот разве что… но я сама ее попросила оставить, она снайпер очень уж талантливый, и при этом и все остальное хорошо – быстрая, юркая, пролезет куда угодно, хорошо соображает. Все они смотрели на меня. Мурза быстренько собрал пистолет, который чистил как раз. Белый наклонил седую голову – он единственный среди нас уже в возрасте. Но не старик еще. Воевал в большую войну – правда, рядовым. Мут тупо смотрел в пол – я сначала так и думала, что он туповат, но оказалось – нет, нормальный, просто впечатление такое, очень уж он здоровый и молчаливый. Джо сидел неподвижно, как китайцы умеют, и еще многие китайцы почему-то английские прозвища себе берут, не знаю уж, почему так. Крым наоборот нервно перебирал в пальцах веревочки какие-то.

Чума придвинулась ко мне поближе.

– Значит так, товарищи, – начала я, – задача у нас такая…

Вышли мы, как только стемнело. Ну а чего ждать? Конечно, мы двинулись не по дороге, а через северные районы. До Дождева нас довез грузовичок, а дальше мы уже почапали самостоятельно. Начался мелкий дождик, мы остановились и надели плащи. Дождик у нас – дело опасное, с детства помню – если дождь, на улицу ни-ни. Как-то запомнилось мне, я еще мелкая была, вроде Даны: выхожу на улицу, а как раз дождь прошел, и вдоль улицы в канавах лежат трупы там и сям. Я подошла к одному, а это был тоже пацан мелкий, а у него вся кожа слезла – с головы, с рук… Так это было жутко! Но может быть, это и не от дождя было, может, крысы объели, я вот так сейчас думаю. А трупы у нас часто лежали. Но почему-то запомнилось мне, что от дождя.

Больше, конечно, опасности, что дождь радиоактивный, вот это вполне реально. Поэтому мы козырьки надвинули на лицо. И шли себе потихонечку. Чума шагала рядом со мной впереди.

– Как думаешь? – спросила я ее, – неужели возьмем Новоград?

– Конечно, – ответила она без промедления. Я чувствовала внутри ту же уверенность. До сих пор нам удавалось просто все. Ну ладно, почти все. Почему же мы и Новоград не возьмём? Раньше это казалось диким, а теперь – ну а почему бы и нет?

Другой вопрос – какой ценой нам это все до сих пор удавалось. И какую цену мы заплатим сегодня.

Но ведь мы так и так бы сдохли, так, Яра? Нам, жителям Кузина, шансы на выживание и так не светили.

Если бы не ГСО – что осталось бы лет через двадцать? Новоград, живущая в нем элита… дети охранников бы, наверное, на Заводе работали – они бы роботов закупили, автоматики побольше, чтобы людей не нанимать. Прямо благодать, как подумаешь – все вымерли, остались одни только богатенькие, чистенькие господа, ну и обслуга немножко.

Только все бы началось сначала, и лет через пятьдесят – новая война, между нашей элитой, и допустим, китайской или европейской, если от Европы еще что-то осталось.

Да и потом, неохота вымирать. Вот не хочется как-то. Ну мы сами, может, и погибнем, я не исключаю. Я уже давно к этому спокойно отношусь. У меня вон глаза нет, и сколько раз я чуть не сдохла – не сосчитать. Расходный материал. Но не просто так я расходный материал, а для того, чтобы вот жители Кузина все-таки выжили. Пусть не все, но хотя бы большинство. Да, вот этого я хочу. И правильно Иволга говорила, наши погибшие – они умерли за всех, за людей. И вот я сейчас туда иду – тоже за людей.

Хотя и сволочи они, конечно, люди-то. Как вспомнишь – соседей этих всех, гадов, которые Дану на улицу выкинули, козла внизу, который свою жену забил. Тошнит, никто даже не вспоминается в противовес – так, чтобы хороший по-настоящему. Все хорошие – у нас в ГСО. Ну может, вот Семенов еще ничего, школу открыл для детей. Бабушка у меня хорошая была. Ладно, люди сволочи, но не все же. Мало настоящих сволочей, просто они очень заметны. А остальные – выживают как могут. Если условия другие будут, хорошие, то и люди наверняка изменятся. Если в это не верить – то и жить не стоит. И лучше уж погибнуть, но с верой в людей, в будущее какое-то, чем сразу лечь и помереть от тоски.

– А как думаешь, – спросила вдруг Чума, – мы и правда потом… ну будет Коммуна, всех накормим, производство наладим? Правда, потом нормально заживем? Вот в это я что-то не верю.

– А я верю. Мы ведь уже много чего наладили в ГСО.

– Так раздолбают нас. Самолеты пришлют.

– Так а мы защищаться будем. И вон говорят, в Питерской коммуне тоже есть самолеты.

Чума долго молчала, а потом сказала недоверчиво.

– Не знаю, как это. И потом, Маус, потом ведь ещё надо будет всех дружков перебить, которые в городе остались.

– Ну и перебьём, в чем тогда проблема-то будет?

– Я тогда этим буду заниматься, – решила она. Прямо с какой-то мечтательностью в голосе. Я взглянула на нее, но лица из-под капюшона было не видно. Да, она права. Ещё много кого придется перебить. Меня это не радует, а вот Чуму, пожалуй, даже очень. Пока люди начнут меняться, медленно, много воды утечет – а до тех пор так и будут бандиты шастать, и если кто из Фрякинских подручных уцелеет, они тоже сидеть не будут. Да и люди в городе тоже разные – только в моем доме я бы уже двоих расстреляла не задумываясь. Соседа снизу и соседа сверху – оба они убийцы. Да наверное, их и так прикончат со временем.