Яна Завацкая - Перезагрузка

Потом нас накрыло. Земля у меня под ногами поехала, меня подхватило и швырнуло в сторону, я закрыла глаза – думала, всё. Но оказалось, что я ещё живу. Почти ничего не болело. Я приподняла голову, засыпанную землей.

Овраг буквально разворотило. Миномет, очевидно. Лекс лежал на противоположной стороне, неестественно вывернувшись. Живые так не лежат. Мурзы не было видно. Я поползла к Лексу – мы теперь были на дне большой воронки, оставшейся от оврага. Тоже укрытие своего рода. Конечно, мой боец был мёртв. Наверное, в этот момент я тоже была уже мёртвая. Я стала вытаскивать у Лекса из разгрузки рожки. У него их ещё много оставалось, и у него, что важно АК. Вот у Мурзы гауссовка, это не поможет… Сзади что-то клацнуло, я вскинула автомат и нажала на спуск раньше, чем успела подумать, и еще успела облиться холодным потом – вдруг это наши? Но это были не наши. Охр упал под моей очередью. Я осмотрелась и увидела Мурзу – его ноги свешивались в воронку, а самого выбросило взрывом из оврага. Я поползла к нему.

Мурза был жив. Но всё лицо залито кровью, слева – просто месиво какое-то, и левая рука, кажется, болталась на одной кости. На ногах тоже кровь. Остальное, видно, защитил броник.

Я потянула его за штанины вниз, стащила на дно воронки. Начала осматривать. Бедра особо не кровили, а вот из руки хлестало. Аптечка. Жгут. Я перетянула Мурзе плечо. В себя он так и не пришел, но тем не менее, я истратила шприц-тюбик промедола. Мало ли что. Если бы в это время меня нашли, каюк бы нам обоим пришел, но – повезло. Вокруг по-прежнему грохотало. Я оставила Мурзу лежать как есть – никакого тыла ведь у нас нет, бежать некуда.

Тут меня будто прорвало. Мать всегда запрещала ругаться, поэтому я вслух в общем-то не очень материлась. Это во мне глубоко внутри сидело. И вот теперь вдруг прошло. Я как начала нести по-матерному, вполголоса, прямо остановиться не могла. И так, ругаясь непрерывно – это меня здорово отвлекало – я поднялась наверх. Пристрелила пару охров, которые побежали на меня. И стала перебежками двигаться направо, в сторону других групп. Кто-то же должен остаться живой.

Карта местности хорошо сидела в голове. Но сейчас ничего уже было не узнать – обе казармы взорваны, от второй хоть остов какой-то торчал, а с нашей стороны все начисто снесло. Нужники и хозпостройки почти все снесены – похоже, минометы хорошо поработали. Понять ничего не возможно. Охры стреляли то здесь, то там, они тоже ничего не понимали. Я передвигалась от одной воронки к другой. Падала, поднималась, стреляла. Бежала снова. Потом впереди замаячили фигуры, я приладилась было стрелять, но одна из них подняла скрещенные руки кверху. Лишь на миг.

Я вскочила и повторила жест. Через несколько секунд я была рядом с ними. Свои. Феня, Тигр – оба наших новичка, и Чума. Трясясь, мы обменялись информацией. Рысь убита. Джо тяжело ранен. Про остальных они тоже ничего не знали. У Фени рука была перебинтована.

Мы заховались за грудой досок.

– Надо к воротам пробиваться, – сказала я и не узнала свой голос. Я охрипла, – пошли! За мной!

Мы рванули было к юго-востоку, но не тут-то было. Сзади загрохотало. Мы ломанулись обратно к импровизированному укрытию.

Они, похоже, выследили нашу группу и наступали планомерно, с трех сторон. Судя по звукам, их, было, видимо, довольно много. Два или три десятка. Моё сердце бешено заколотилось. Вот вроде бы постоянно живешь рядом со смертью, но когда она подходит вот так, совсем близко и очевидно… И не может быть другого выхода. Теперь уже точно всё… Мой мозг лихорадочно работал. Позади ещё можно прорваться —но там открытка, там нас пристрелят сразу.

– Слышь, Маус, – тихо сказала Чума, – вы уходите к воротам. Я их задержу.

Я посмотрела на нее. Лицо перемазано грязью. Соломенные волосы торчат из-под шлема. На плече АК, на другом – гауссовка. Светлые глаза блестят с черного лица.

– Нет, – вырвалось у меня.

– Иди! Ребят спасай. Быстро!

Она одним прыжком выскочила из-за досок. Я сразу поняла её идею – в десятке метров от нас была большая воронка.

Чума завопила невнятный боевой клич и прямо в прыжке начала палить. Потом свалилась в воронку, и я услышала характерный грохот очередей из гаусс-винтовки.

Весь огонь противника сосредоточился на воронке Чумы.

Дальше я раздвоилась. Одна часть меня делала то, что надо было делать. Скомандовала Фене с Тигром «за мной», стала аккуратно уходить по краю открытой местности, то и дело ложась, придвигаясь все ближе к камням и строениям. Она делала это абсолютно бесчувственно – даже когда враг просек фишку, и по нам начали палить. Но нам уже оставалось немного до поселка, а там уже из минометов стрелять не будут.

Вторая часть прыгнула к Чуме в воронку, рядом с ней и делала то, что правильно. Меняла рожки и стреляла. Пригибалась под диким воем и грохотом, сцепив зубы.

Я отлично понимала всё это время, что там происходит. Спиной. Ушами. Я все слышала.

Сначала Чума активно отстреливалась, установив рядом оба ствола, стреляла в разные стороны, чтобы создать впечатление целой группы. На неё обрушился весь огонь, все, что там у них было. Потом Чума стрелять перестала. Сползла вниз, на дно воронки. Скорчилась. Она была ранена, ей было дико больно, и она вытащила зубами предохранитель гранаты и ждала.

Может быть, она была уже мертва, когда они поняли, что опасаться нечего, и полезли в воронку, проверять – как там эта сволочь, о, да может, это даже баба и она еще жива?

А может быть, она даже ещё была жива и сама рванула кольцо.

Земля содрогнулась, и это я ещё хорошо слышала. И знала, что это конец. В этот момент по моему лицу непроизвольно потекли слезы, хотя никаких чувств особых не было. Какие там чувства на хрен?

По нам начали палить, грохот вокруг усилился, парни как-то растерялись, я заорала на них, и в несколько прыжков мы достигли ближайшего дома. Мы уже были в поселке «хорошо одетых людей». Здесь уже гораздо безопаснее. Я пристрелила каких-то охров, которые бежали на нас со стороны здания. Мои глаза выцепили впереди детскую площадку. Лесенки, качели, домики… деревянная крепость с игрушечными укреплениями. О! «За мной!» И мы нырнули в неглубокий окоп, обитый веселыми разноцветными бревнышками.

И все это время я понимала, что ничего в моей жизни уже не будет хорошо. Никогда. Что я предала Чуму. Что мне надо было бежать вместе с ней, а не спасать свою жизнь. Хорошо, может, без меня Феня с Тигром и не добрались бы сюда – они же совсем молодые ещё. Можно сколько угодно убеждать себя, что так правильно. Что я по крайней мере сделала всё, чтобы Чума погибла не напрасно. Но внутри я знала, что это я предала её, я бросила ее одну. И с этим теперь надо будет жить. И жить вообще без Чумы. Я ещё не понимала, как это – жить без неё.