Яна Завацкая - Перезагрузка

– Мария!

И увидела Яру. Не знаю почему, но на душе потеплело. Я ведь ей не желала зла.

Яра прошла обыск и я показала ей на место рядом со мной.

– Вставай сюда. Не бойся.

Мне теперь не приходило в голову называть ее на «вы». Яра встала рядом, хромая на своей костяной ноге. Так и не поставили ей биопротез, жмоты. А она так старалась!

Вообще начальница моя жалко выглядела, волосы давно не мыты и замотаны старым платком, одежда грязная. Но что-то в ней оставалось такое, интеллигентное. Достоинство какое-то.

– Ты теперь большое начальство, – заметила она с иронией. Я покосилась на нее.

– Не слишком большое.

– Ну не скажи. Человек с ружьем.

Мне показалось, что она говорит о чем-то для меня незнакомом. Как обычно.

И еще я подумала, что мне так приятно видеть ее, потому что она напоминает о прежней жизни. Которая уже теперь казалась нормальной. Ведь хорошо тогда было. Служили в ГСО. Я ходила работать на склад, болтали там с Ярой. Все ребята были рядом. Чума была рядом, вот что главное.

Теперь уже никогда так не будет. Мы победили, говорит Иволга, мы теперь будем строить для себя новую счастливую жизнь. Для себя – значит, для всего Кузина. Для всей, может, России. Но зачем мне эта новая жизнь – меня тянет в старую. Потому что там Чума хотя бы жива была.

Глупости это все, конечно.

Мы отконвоировали всех на два грузовика. На второй я посадила Апреля, он у меня теперь был командир первого взвода. На первом поехала сама. Я села с водителем, Костей. А рядом с собой в кабине – в середину, конечно, я посадила Яру. Возникла у меня мысль одна.

– Спасибо за честь, – усмехнулась Яра. Грузовики тронулись с места. Когда миновали КПП на въезде в Новоград, я слегка расслабилась.

Вряд ли на нас здесь кто нападет. Если что, конечно, я готова отражать атаку. Но зачем кому-то освобождать пленных, мы и так их выпустим. Еще и до города довезем.

– Что вы с нами собираетесь делать? – спросила Яра. Мы как раз проезжали Завод.

– Я же сказала. Выпустим. В городе, конечно, мало где жить можно, но сейчас весна, будет теплое время. До зимы можно устроиться.

– Ясно, – она заткнулась. Меня вдруг зло стало разбирать, и я посмотрела на нее.

– А чего вы обижаетесь? – почему-то я снова автоматически перешла на «вы», – с вами обращались плохо, что ли? Так а с нашими как обращались раньше – хорошо?

– Ты действительно не понимаешь? – спросила она с легким презрением.

– Нет.

– Маш, ведь я тебе кроме добра, ничего не делала, правда? На работу тебя устроила. Прикрывала, когда ты якобы болела… знаю, чем ты болела.

– Правда. Спасибо, – буркнула я. Не стала уж напоминать, что и я ей вообще-то сейчас добро делаю.

Нехорошо это, когда у меня, действительно, ружьё – а у неё нет.

– Зачем вы всё это начали? Ну для чего? Да, жизнь в городе была тяжёлая. А теперь что будет? Пропал Калабуховский дом?

Какой дом пропал, я не поняла. Ну в общем, идея понятна – все пойдет прахом.

– Нет, – ответила я, – конечно, не пропал. Все нормально теперь будет. Мы, может, пищевую фабрику построим. У нас еды будет – завались. И завод опять работать начнет, мы уже сейчас переговоры ведем насчет торговли. Всё хорошо будет.

– Не будет хорошо, – уныло ответила Яра.

– Да почему?

– Потому что никогда не бывало хорошо в таких случаях. Ты истории не знаешь. Опять кто-то будет за людей решать, как им жить, диктовать свою волю, устраивать террор. Ты, Маша, очень наивный ещё человек. И молодой. Думаю, ты одной из первых и погибнешь.

Опять она… меня передернуло. А впрочем, не всё ли мне теперь равно – погибну я или нет.

– Ярослава, – я постаралась говорить как можно проникновеннее, – понимаете, вот вы говорите, что-то там будет… а если бы мы власть не взяли сейчас- вообще ничего бы не было. Разве не вы говорили – жители Кузина все равно вымрут. Так какая нам разница – так умирать или… хоть надежда теперь какая-то есть. Вы понимаете?

– Да, – угрюмо согласилась она, – но ты-то могла бы жить. Ты неглупая девочка. Могла бы учиться, место в жизни найти.

– А я хочу, может, чтобы все жили. И глупые тоже.

– А так не бывает, – покачала она головой в платке, – люди все разные. Должна быть конкуренция. Как в природе.

Это ей надо с Иволгой разговаривать. Иволга про природу всё знает.

Я посмотрела в окно. Теперь мы двигались по едва расчищенному проспекту, и грузовик то подскакивал чуть не на метр, то проваливался.

– Знаете, Ярослава, мы же пытались договориться. Если бы Фрякин ну хоть чуть-чуть понимания проявил, может, всё бы по-другому вышло. Ну может, платил бы больше. Горожанам бы тоже какую-то помощь выделял. Но он же даже слушать не хотел. Мы людей послали – так они убили женщину одну, а остальных захватили.

– Так это бессмысленно, Мария. Понимаешь? Это раньше так бывало, что государство подачки выделяло, кормило тех, кто сам себя прокормить не может. Это приводило всегда к плачевным последствиям. Ну не должен сильный кормить слабых! Не обязан! Люди построили завод… поддерживают производство, рабочие места создают. Да их за это благодарить надо. А вы как отблагодарили – петлёй?

Я опять разозлилась. То Яра у меня в голове сидела и вот это всё нудила – а то теперь настоящая тут рядом со мной сидит и главное, говорит всё то, что я уже и так от нее знаю.

Но теперь я знала и ответ.

– Погоди, Ярослава. Разве они построили этот завод? Он ведь ещё чуть ли не при Первом Союзе был построен.

– Ну хорошо, не построили, купили.

Нас подбросило чуть не до потолка, я прикусила язык.

– Но корпуса достроили. Это не принципиально. Всё остальное-то верно, нет?

– Знаете что? – заговорила я. – Вот вы говорите – они сильные, они победили в конкуренции и теперь не должны кормить слабых. Но теперь всё изменилось. Теперь сильные – не они, а мы. Мы их тоже победили. В конкуренции. И мы бы в любом случае победили, потому что нас – много, а их – мало. Хотите честной конкуренции, честной, без всяких законов, без всякого снисхождения, чтобы там слабых не жалеть? Ну вот, эта конкуренция и подействовала. Вот ведь она! Но только теперь вы в ней проиграли. Почему же мы-то должны вас жалеть? Почему и не в петлю Фрякина, раз он проиграл? У нас своя правда, Ярослава. Мы сами хотим жить. Я себя от жителей Кузина не отделяю. А так, как вы хотите… Нувот так и случилось – только наоборот, теперь мы сильные, а ваши хозяева проиграли.

Яра ничего не говорила. Похоже, моя речь произвела на неё впечатление.

– Вон ты как, – произнесла она наконец, – далеко пойдёшь.

– Останови, – велела я Косте. Грузовик замер. Я показала Яре на угловой дом.

– Там, на втором этаже моя квартира. Я жила там, а раньше – моя бабушка. Там все разорили, пусто… но печка вроде осталась, и доски, может, ещё. Одна комната там не поврежденная, в ней можно зимовать. Мне эта квартира теперь уже не нужна… я, наверное, в казарме буду жить. В общем… живите. И ещё…