Альсан Каримова - Моя 9-я жизнь

― О каком обещании вы говорите?

― Анджей обещал отцу, что никогда не станет влиять на его сознание ― не прибегнет к гипнозу. Такую же клятву некогда получил и я.

Надо признать, я тоже винил Анджея ― позволить близкому человеку умереть ради честного слова… Это было вне моего понимания. Да, я винил его, каждый день, каждый час, каждую минуту; и, хоть вслух я и не озвучил ни единого упрёка, ― Анджей это знал. Конечно, оттого ему было лишь больней. Мы всё меньше времени проводили вместе, а вскоре и вовсе перестали видеться. Началась вторая мировая, мы уехали в Америку, но и там наши пути практически не пересекались. Я жил своей жизнью, Анджей ― своей. Практикующего врача из меня не получилось, зато теоретик вышел неплохой. После войны я вернулся в Польшу, оттуда уехал в Москву, а потом чёрт знает каким ветром меня занесло в Литву.

На том история неразлучных братьев заканчивается. И я начинаю рассказ, посвящённый тебе, моя крестница. Ты ещё не устала от моей хрипоты?

Я нетерпеливо мотнула головой.

― Ну тогда слушай: однажды, чуть более двадцати лет назад, Анджей вновь ворвался в моё мирное существование. Как сейчас помню: раннее утро, воскресенье, сплю себе блаженным сном в полном одиночестве, и тут кто-то толкает в бок… Открываю глаза ― Анджей! Всё такой же юный и прекрасный, на вид ― никак не больше двадцати пяти; улыбается до самых ушей, трясёт меня, обнимает, а я в толк не возьму ― наяву это всё или я не проснулся ещё. Короче говоря ― возвращение блудного счастья. Однако, уже через несколько минут выяснилось, что причина чудесного явления ― вовсе не братская любовь, а ты!

― Я?

― Да, студент, ты. За все те годы разлуки, в отличие от меня, Анджей не существование одинокого преподавателя влачил, а продолжал свои научные поиски. И вот она, долгожданная разгадка. Анджей вычислил, что и у него самого, и у Матеуша, и у выжившей при опытах крысы в геноме есть одинаковый фрагмент, который, скорее всего, и послужил им всем спасением. И теперь дело за малым: на свет будут явлены искусственно зачатые мальчик и девочка, обладающие заветным набором генов. Для девочки Анджей уже нашёл мать, ну а я, в свою очередь, буду тем бдительным стражем, хранящим драгоценную жизнь в безопасности и полном неведении об её происхождении вплоть до самого совершеннолетия.

Да, стоит упомянуть: я выгляжу и чувствую себя гораздо моложе своих лет также отчасти благодаря тебе ― Анджей, задействовав свои скрытые способности, здорово перекроил мой организм и хорошенько отсрочил все возрастные процессы. Нужно ведь было, чтобы подле дрожайшей подопечной и её матери находился не дряхлый старикашка, а мужчина в силе, передвигающийся и соображающий самостоятельно, способный быть полезным. Документы мои тоже подправили, изменили, где надо, даты, и… вуаля! А иначе, возможно, покрывался бы я уже плесенью в какой-нибудь дыре для престарелых!

Однако, настал черёд диалога. Спрашивай, не стесняйся!

― Почему в «неведении» меня держать предполагалось именно до совершеннолетия? ― выдала я самый назойливый из роившихся в голове вопросов.

― Как я уже когда-то говорил ― чтобы организм успел окрепнуть; к тому же ― чтобы у тебя было полноценное детство, отрочество и так далее.

― Почему же Анджей не сам остался подле меня, а поручил эту миссию вам?

― Анджей присматривал за вторым ребёнком ― за мальчиком, от названного отца которого уже ничто не скрывалось.

― Что за недоверие к моей маме?

― Не недоверие ― предосторожность. Думаешь, твоя мама согласилась бы рожать и выращивать ребёнка для генетических экспериментов?

― Ясно. И что же дальше?

― А что, собственно, дальше? Спроси поконкретнее!

― Хорошо: значит, мама просто хотела ребёнка, похожего на погибшего возлюбленного, и об остальном ― ни сном, ни духом?

― Именно.

― С момента моего совершеннолетия минуло два года ― почему?

― Хочешь спросить, почему тайна раскрылась не раньше, а именно сейчас?

― Да!

― Благодаря моему ораторскому дару ― я всё время ныл и уговаривал Анджея позволить тебе пожить ещё хоть немного нормальной жизнью.

― И каковы теперешние планы насчёт моего «волшебного превращения»?

― Никаких планов нет.

― Как?

― Влад обещал, что ты останешься собой, и на сей раз я ему поверю!

― Вот как…

― Вижу, ты разочарована?

― Просто мне непонятно…

― Что?

― Что случилось с Анджеем? Раз созданный вашим отцом ген наделяет бессмертием и полной неуязвимостью, то как Анджей погиб? Какой-то жуткий несчастный случай?

― С чего ты взяла, что Анджей погиб?

― Он жив?!

― Живее всех живых.

― Просто, я думала, что… У меня создалось впечатление, будто вы говорите о моём создателе в прошедшем времени.

Профессор помотал головой:

― Он жив.

― Тогда я хочу его увидеть! Пожалуйста, Пётр Павлович! Передайте Анджею, что хочу встретиться с ним! Вы ведь общаетесь до сих пор?

― Общаемся. Но передавать я ничего не стану, так как он скоро сам будет здесь.

― Правда?!

Я была слишком усталой, чтобы докапываться до сути новоиспечённого волнения, перехватившего дыхание.

― Так он придёт сюда?!

― Угу!

― Сегодня?!

― Или завтра, ― ответил профессор равнодушно.

― Сегодня или завтра… ― прошептала я, пытаясь унять сердечную лихорадку.

Некоторое время мы сидели молча, Шиманский не сводил с меня пристального взгляда, приводя в некоторое замешательство. Алекс, всё это время прислушивавшийся к профессорскому рассказу, почему-то пыхнул и покачал головой. Наконец я почувствовала, что больше молчать не могу:

― Но где Анджей пропадал всё это время?! Когда вы увозили меня из Литвы, когда Матеуш гнался за нами, ― где был Анджей? Неужели он не знал о происходящем?

― Знал. Он всегда всё знает.

― И… почему он не вмешался?

― Ты так и не поняла? ― невесело усмехнулся профессор.

― Чего не поняла? Анджей заодно с Матеушем? Он тоже хочет, чтобы я изменилась?

«Это вполне логично… Конечно, ведь именно для того он и явил меня на свет… Действительно, следовало понять это раньше…»

― Если бы он хотел этого, то так бы и случилось, Мила. Дело в другом.

― В чём же?

― Хронологически, Анджей ― мой ровесник. Нам обоим ― по восемьдесят с гачком. Но со мной дело проще ― я хоть и медленнее должного, но всё равно старею, и потому достаточно было только подкорректировать некоторые документальные даты. А вот если тебе на вид ― неизменные двадцать пять, то не выйдет восемьдесят четыре года прожить с одним и тем же паспортом и под одним и тем же именем, понимаешь?

― Значит, он сменил имя?

― Да. Он взял имя своего погибшего отца.

― И?

Странный, покалывающий холод разлился между лопатками.