Альсан Каримова - Моя 9-я жизнь

― Доброе утро! ― произнёс он, не открывая глаз.

― Доброе утро! Прости, я не хотела тебя будить!

― Я уже почти проснулся, ― заверил он сонно, и я, не сдержавшись, припала к его губам.

Потом, спустя пару минут, был завтрак (Анджей скормил-таки мне остатки пирога) и обратная дорога. И мы потеряли друг друга так же быстро, как и обрели. Ещё около получаса, пока деревянный дом крепко спал, было отведено нам на прощание ― на то, о чём ни один из нас тогда ещё не подозревал. И тогда ещё хотелось отогнать тревогу подальше, не верить и не понимать того, что на самом деле происходит. В те краткие минуты всё ещё казалось поправимым. Мы сидели на террасе и держались за руки, глядя на расцветавшее над горизонтом солнце.

Позже проснулся Шиманский, вышел поздороваться, они с Анджеем переглянулись, и в этом мимолётном перегляде я прочла всё, что было уготовано мне дальше.

Негодование вплелось в мой пульс неровной дробью ― эти двое уже всё решили! За меня. Лишь около пяти минут я выдержала в их немногословном обществе, а потом сбежала наверх.

Укрыть свои переживания, свою обиду, своё разочарование, свои недовольство и досаду от Анджея было невозможным. Он молчал, но в изумрудных глазах явственно читался упрёк ― этот бездонный омут корил меня за нежелание полюбить жизнь таковой, какая она есть. Да, за последние дни я действительно утратила всякий интерес к возможным благам обычного существования. Наверное, это и впрямь глупо и заслуживает осуждения ― когда обычный человек мнит себя достойным большего и перестаёт ценить такие же обычные как и он явления, когда начинает делить счастье на первый и второй сорта. И, тем не менее, мне теперь от жизни было нужно лишь одно ― просто позарез надо было быть с ним ! И всё иное, будь то хоть успешная карьера, хоть райские кущи ― всё казалось бессмысленным и ничего не стоящим. Да только вместе мы быть не могли, потому что были неравными! Потому что я рано или поздно начну разрушаться, стареть, а он останется всё таким же прекрасным и юным. Хотя, пожалуй, главной преградой между нами было вовсе не это. В конце концов, я бы смогла довольствоваться и кратковременным счастьем, и безропотно согласилась бы закончить свой век в одиночестве ради десятка лет, прожитых вместе с Анджеем. Но дело в том, что и такое не представлялось возможным ― не было бы у нас СЧАС-ТЬЯ ― я не смогла бы быть счастливой, будучи раскрытой книгой, не имея ни одной тайны, ни единого секрета! Будучи ему неинтересной. Да и для него бы было мучением пребывать подле той, о которой наперёд всё знаешь.

Во время нашего ночного свидания Анджей обмолвился, что Матеуш ― единственный человек, чьё сознание ему недоступно. И исключительно по этой причине они и продолжают общаться все минувшие годы. А чуть позже Анджей признался, что по-настоящему дорога я ему стала лишь после наших телефонных бесед. И тут не надо быть семи пядей во лбу, всё и так понятно! Даже интонации его это выдавали: одно дело ― наши оживлённые телефонные диалоги, и совсем другое ― усталые вздохи, неохотные ответы на мои ему заведомо известные вопросы. Иными словами ― по-настоящему Анджей мною заинтересовался лишь когда общение пошло на равных, когда он не знал, что творится в моей голове, когда моё мнение могло его удивить.

«А чем я удивлю теперь?! Научусь ни о чём не думать?! Вот мы скоро вернёмся в Литву… и что потом?! Будем изображать, что всё прекрасно? И сколько мы оба так протянем? Нет, нечего лгать себе ― он нужен мне не на десяток лет, и даже не до конца жизни ― он нужен мне вечно ! И вечность эта не будет омрачена ни единой секундой надоевших ему , человеческих будней! И всё должно решиться прямо сейчас!»

Я едва просушила полотенцем наскоро вымытые волосы и кинулась вниз. Мужчины сидели на террасе. Все трое повернулись в мою сторону. Да, наверное, я была эффектна ― разозлённая ведьма со спутанными мокрыми лохмами.

― Анджей! ― позвала я, устремляясь к калитке.

Вертер обрадованно подскочил, но тут же шарахнулся в сторону, видимо, угадав мои настроения.

Утро было прекрасным ― тёплым, зелёным и солнечным. Я дошла до леса, протопала ещё пару метров по узкой тропинке и резко обернулась. Анджей возник передо мной.

«Ты уже знаешь, о чём я хочу поговорить.» ― подумала я.

― Произнеси вслух, ― отчеканил он.

― Анджей, я прошу тебя передумать!

― Передумать? То есть, поставить твою жизнь под серьёзную угрозу?

― Я выживу! Я уверена!

― Но я не уверен, Мила!

― Умру так умру! Мне уже не быть прежней, пойми!

― Помнится, ты хотела узнать побольше обо мне, так слушай: в моём существовании нет ничего хорошего! Стать на меня похожим значит стать изгоем этой реальности, утратить интерес ко всему, что раньше было дорого. Давай я расскажу, каким будет сценарий, если тебе удастся выжить! Поначалу всё будет в новинку, вплоть до того, что придётся заново учиться ходить. Будет любопытным разглядывать доселе привычные предметы своим новым безупречным зрением, замечая каждое несовершенство, каждую шероховатость ранее казавшейся абсолютно гладкой поверхности, будут удивлять новые, до того бывшие неуловимыми звуки, потом, когда заново научишься владеть собственной мускулатурой, будут радовать новообретённые скорость передвижения, ловкость, сила и так далее. Но ко всему этому ты быстро привыкнешь и восторги будут недолгими. Если научишься телепатии, то поначалу будет интересно, что думают остальные. И именно отсюда всё и начнётся ― вскоре ты уже не захочешь знать чужих тайн, тебе понадобится отдохнуть от них, но это не представится возможным ― укрыться будет негде. Ты поймёшь, что в этом мире нет для тебя полноценного собеседника. Тогда захочется уединения, которого ты не получишь. Нигде. Можно, конечно, забуриться в непроходимые джунгли, или уйти в голую пустыню, или отыскать необитаемый остров, но таких мест на нашей планете по-настоящему не так уж много, да и там тебе скоро надоест. Потому что от дурацкого желания поговорить с кем-нибудь на равных ты так никуда и не денешься. В результате ты начнёшь потихоньку ненавидеть этих людей, без предупреждения врывающихся в твоё сознание и ничего не дающих тебе взамен, кроме переутомления от их же мыслей, тебя уже давно не интересующих. Ты забудешь, что такое тишина и покой. Выспаться ― и то не выйдет, так как твой сон всё время будет нарушаться чьими-нибудь размышлениями. Развлечься и отвлечься, к сожалению, будет нечем. Чтение книг перестанет занимать, так как превратится в секундное дело, просмотр фильмов и вовсе станет пыткой, так как даже современный кинематограф окажется ещё не достаточно совершенным для твоих сверхчувствительных зрения и слуха. Любое изучение чего-то нового, начиная иностранными языками и заканчивая точными науками, превратится в детскую игру, так как не потребует абсолютно никаких усилий, и, соответственно, не принесёт должного удовлетворения от проделанной работы. То же касаемо и сотворения чего-то нового. Музыка… вот, пожалуй, единственная отдушина, да и то ― никогда уже не доведётся насладиться ею так, как тебе хотелось бы ― постоянно будут мешать звуки извне. Подумай, Мила ― разве ты всего этого и вправду хочешь?