Лиля Хайлис - Катастрофа или гибель Атлантиды

— Приветствую тебя, Прекрасная Дева! — Уэшеми усмехнулся. — А тебе надо, чтобы в твою честь приносились жертвы?…

— Нет, но я не возражала бы против храмов, — Касс слабо улыбнулась.

— Ясно, — кивнул Уэшеми. — Да в том-то и дело, что все это обман. Основные условия развития Эго — это перемены тел и обстоятельств, в которых Эго должно обретаться определенное время. То бессмертие, которое получили они — это не бессмертие, это тупик. На тысячи лет заморозить развитие своего Эго — какое уж тут бессмертие? Между прочим, слыхала ты? Ведь Асклепии от своей амброзии отказался.

— А Ноэл?

— Что — Ноэл? — не понял Уэшеми.

— Насколько я понимаю, Ноэл умирать вместе с Атлантидой не намерен. Он же строит какой-то особенный мобиль, собирает там семью, половые клетки животных, семена растений, прочее…

— Ах да, “ковчег”… Ну что ж, у каждого своя дорога. Значит, так надо, чтобы кто-то и спасся.

— А мы с тобой?

— Наш выбор, — сказал Уэшеми. — Помнишь, я пришел сюда и ждал тебя здесь? Не подавая тебе никаких сигналов.

— В том-то и дело, ведь я же не знала, что ты ждешь меня в моем доме. Искала тебя везде…

— Вот-вот… Но я хотел, чтобы ты сама сделала свой выбор.

— Какой там выбор? — пробормотала Касс. — Не делала я никакого выбора. Искала тебя, да и все тут.

— Нет, ты сделала выбор. Ты не приняла их бессмертия, ты ушла оттуда, из-под защитного поля. Ведь ты же не знала, что я жду тебя. Зато прекрасно знала, что ждет Атлантиду.

— Да, — призналась Касс. — Я слушала тогда Ноэла по визу. Лон, между прочим, тоже в тот вечер видел: Атлантида утонет.

— Странно, что Лон остается с ними. Ведь он ясновидящий?

— Странно… — Уэшеми покачал головой и продолжал: — Ладно, неважно… Так вот, если бы я сообщил тебе, что жду тебя здесь, ты бы пришла ко мне. Не от них — ко мне. Понимаешь?

Касс кивнула. Не могла, не желала более Касс продолжать сегодня ни умные беседы, ни экскурсы в тоннель.

— Все, — решительно заявила она. — Хватит с меня науки. Теперь я просто хочу тебя любить. Ты меня любишь?

— До конца тоннеля, — с нежностью обещал он.

— Я тоже… До конца тоннеля… И потом, после конца.

Касс сильнее прежнего прижалась к любимому. Они поцеловались. В этот момент качнулось ложе.

— Да и совсем не обязательно нам погибать, — словно продолжая прерванную мысль, сказал Уэшеми. — У нас же есть аэробиль. Есть энергия, вода, есть пиша. Сделаем, что сможем, все увидим, запомним, а потом рванем, куда глаза глядят.

— Только сперва посмотрим, куда глядят глаза Зева и всех остальных, кто вместе с ним… — Касс улыбнулась и уточнила: — А потом развернемся в противоположном направлении.

В звуки поцелуев стал почему-то вклиниваться отдаленный протяжный гул. Сила его постепенно нарастала, а потом все вокруг напряженно загудело, вот уже не только ложе, но и стены, окна, предметы — все стало то шататься, то трястись, то качаться.

Страшно зазвенели дорогие этрурские зеркала.

Началось землетрясение.

Вот оно, опять, — упавшим голосом сказала Касс.

Землетрясение не стихало. Наоборот, устанавливалось, водворялось, словно желая сделаться привычным для атлантов, стать для них одним из обычных условий существования.

— Знаешь… — чтобы услыхать это чуть слышное “знаешь”, Уэшеми пришлось напрячься. “Так шепчут люди, которые боятся нарушить чей-то сон. Или когда покойник рядом,” — подумал поэт.

Касс между тем, уже погромче, продолжала размышлять вслух: — Ведь оно как живое… Оно потрудится, потом отдохнет… Потом начнется опять, уже чуть сильнее… Будто хочет освоиться на новом месте, укрепиться, вступить в права, устроиться попрочнее, постабильнее.

— Оно скоро кончится.

Уэшеми обнял Касс. Она прижалась к нему.

— У тебя сердце бьется в такт с толчками, — тихо заметила она.

— Серьезно? — он улыбнулся ей.

— Немногословен ты сегодня, — отметила Касс. — Будто вчера выговорил все, а сегодня и сказать больше нечего. Будто обязательно только о тайнах творения… Зато я что-то говорю без конца. Удивительно, я же со всеми молчу. Странно, я знаю так постыдно мало по сравнению с тобой, но не стесняюсь бормотать всякую ерунду.

— Ты хочешь сказать, что я сделал из тебя болтушку? Прости уж, я до смерти люблю твой голос. Он у тебя необыкновенный. Я из толпы, не глядя, смог бы узнать тебя даже по одному, даже по очень слабому, короткому вздоху. Ну вот, разговорила-таки ты меня. А в это время нам с тобой хорошо бы именно не болтать, а наоборот, отключиться и работать…

— Прости, не могу. Что-то меня сейчас не очень тянет в транс.

— Как жаль! Я ведь чувствую, мы с тобой — единственные, кто сейчас сопротивляется Кругу.

Во время землетрясения Уэшеми обыкновенно медитировал совместно с Касс. Сначала, по нарастающей, из ладони в ладонь, они передавали друг другу энергию, усиливая ее тем самым до такой степени, то вибрации обоих сливались в единый импульс. Достигнув этого, влюбленные начинали излучать в мир волны своей любви, пытаясь хоть немножко смягчить натиск черного вала, вздымавшегося над Эдемом.

— Но ничего, не можешь, так не можешь… Ты устала. Значит, отдохни на этот раз. Я сам…

Касс посмотрела на любимого, который устраивался, усаживаясь в характерную позу, чтобы один на один выйти на противоборство со всеобщим Злом. Молча, чуть откинув корпус назад, она придвинулась, встала перед Уэшеми на одно колено и приблизила к открытым ладоням друга свои, широко распахнутые ладони.

Удары постепенно замерли. Землетрясение закончилось.

— Ну, на сегодня, пожалуй, конец, — беспечно, словно только что и не работал, сказал Уэшеми.

— Интересно, где сейчас Рамтей, где Горн, где все… — задумчиво прогуливаясь по комнате, протянула Касс.

— Давай попробуем виз, — предложил Уэшеми.

Виз с готовностью осветился, едва только Касс включилась на связь.

— Рамтей, конечно, не ответит.

— Носится вокруг, вероятно. Кого-то откуда-то освобождает, кого-то куда-то перевозит… Короче, спасает, кого может, — отозвался Уэшеми. — Попробуем отца?

Ноэл не отвечал, не отвечали и родители Касс.

— Зато мы точно знаем, где Фест.

— Кузницу набирать? — Касс улыбнулась.

— Если бы ты знала, как хороша твоя улыбка, ты бы улыбалась, не преставая.

— Если бы ты знал, как приятны твои комплименты, ты бы говорил их мне один за другим… И ведь знаю же, он там, что ж не ответить на вызов? — Касс задумалась на минуту и спросила: — Как ты думаешь, что он там без конца кует?

— Человек впервые в жизни почувствовал, что он кому-то нужен…

Касс округлила глаза. Вид у нее сделался, будто девушка уразумела нечто крайне важное, чего раньше долго уяснить себе не могла. — Я знаю! — торжественно объявила она. — Трезвость свою он там кует.