Джин Вулф - Кукольный театр

Повествование следует за безымянным рассказчиком, прибывшим с визитом на планету Сарг, чтобы встретиться с человеком по имени Стромболи. Рассказчик — артист, использующий аниматронных марионеток для изображения человеческой деятельности. Эти «куклы» сделаны в натуральную величину и управляются с помощью используемой оператором коробочки. Рассказчик привёз с собой свою собственную куклу, называемую Чарити. Несмотря на то, что он явно весьма искусный кукольник, Стромболи (хоть и отошедший сейчас от дел) является настоящим мастером, и рассказчик прибыл, чтобы в течение нескольких​ дней поучиться у него. Он приезжает в загородный дом Стромболи, где его приветствует мадам Стромболи — по-прежнему, несмотря на свой возраст, удивительно красивая женщина. Следуют несколько дней обучения у Стромболи. В день, когда рассказчик должен покинуть Сарг, он обнаруживает, что его «вторая из лучших пар обуви» пропала. Он решает оставить их и уезжает в коляске обратно к космопорту. Коляской управляет Лили, женщина, которую рассказчик прежде не видел. Она говорит, что когда-то они со Стромболи были знамениты, пусть и дурной славой, но сейчас эта слава прошла; дом, где она живёт, находится рядом с домом Стромболи, но его жена не знает об этом. Лили спрашивает у рассказчика, находит ли тот её привлекательной, но «на деликатно окрашенных щеках под косметикой были видны кракелюры»: она тоже кукла. Она утверждает, что была со Стромболи много раз; пытается соблазнить рассказчика, но тот отвергает её авансы, солгав, что у него есть кто-то ещё, кого он не может предать. Поэтому Лили, как и было запланировано, высаживает его у космопорта. Затем, в тот самый момент, когда он собирается уходить, появляется Дзанни — наиболее известная кукла Стромболи, комический дворецкий; и он несёт «вторую из лучших пар обуви». Рассказчик ищет взглядом Стромболи и видит, что он, как и положено, стоит в углу, оперируя контроллером Дзанни. Дзанни просит считать разговор рассказчика с Лили находящимся «под розой», то есть конфиденциальным; если Стромболи, будучи молодым человеком, не устоял перед искушением во время турне с Лили, то для всех заинтересованных лиц лучше сохранить это в секрете. Дзанни продолжает:

— {Мастер Стромболи} выражает надежду, что вы знаете, кому храните верность. Он также выражает надежду, что сам он этого не знает.

Я подумал о тонких трещинках, которые увидел на щеках Лили, под макияжем, и о щеках Чарити, цветущих, как персиковый цвет.

Затем я взял свою вторую из лучших пар обуви, и прошёл на корабль, и забрался в собственный ящичек.

И рассказ заканчивается; в новом сборнике он занимает чуть меньше пяти страниц. В своём послесловии Вулф говорит, что почерпнул вдохновение частично — из описания Г. К. Честертоном его собственного кукольного театра, а частично — из того, что позднее он сам узнал о «неких вызывающих жалость игрушках, которые есть у взрослых мужчин». Пытаясь разобраться в этом (то есть прийти к такому прочтению, что даёт непротиворечивое объяснение всему, что есть в тексте), я поймал себя на следующих мыслях:

• Последние слова Дзанни всегда казались особенно трудными для понимания. «{Стромболи} выражает надежду, что сам он этого не знает». Отсутствие каких-либо слов после этого последнего «знает» вызывает у меня лёгкое головокружение. Стромболи надеется, что не знает кому он, Стромболи, хранит верность? Или что он не знает человека, кому хранит верность рассказчик? В случае последнего, является ли это отсылкой к Чарити? Или же Стромболи заявляет, будто надеется на то, что рассказчик действительно состоит в отношениях с Чарити, нежели с настоящим человеком?

• Почему вторая из лучших пар обуви? Это отсылка, что навевает (по крайней мере, у меня) на мысли о Шекспире, завещавшего жене свою вторую из лучших кроватей, но я не вижу, какое значение это имеет для рассказа.

• Имена всегда важны в рассказах Вулфа. В данном случае, имя Стромболи явно должно напоминать нам о жестоком скупщике кукол в «Пиноккио» Диснея (1940), в оригинальной книге Коллоди звавшемся иначе. Отсылка усиливается описанием дома Стромболи как построенного «в итало-альпийском стиле». Но Стромболи не выглядит (по крайней мере явно) ни жестоким, ни (как многие другие протагонисты Вулфа) кем-то, оказавшемся в заключении из-за собственных грехов.

• Самая последняя фраза, о рассказчике, забирающемся в «собственный ящичек», может наводить на мысль, что он — марионетка, причём в прямом смысле этого слова, ещё один из автоматонов Стромболи. Но подробная интерпретация кажется мне перебором, даже вкупе с вышеуказанными отсылками к Пиноккио. (Хочет ли рассказчик стать настоящим мальчиком? Не слишком.)

• Возникает проблема внутренней логики. В тексте нам говорят, что оператор должен находиться в пределах видимости куклы, которой он управляет, так же как это демонстрирует Стромболи с Дзанни в последней сцене. В данном случае, однако, если Лили является марионеткой, то как ею управлял Стромболи? Если они сидели в набитой багажом коляске на конной тяге, для Стромболи было бы сложно (хоть и не невозможно) находиться с ними незамеченным.

• Что подразумевает название? Что такое «Кукольный театр»? (Нигде в рассказе не было театра в прямом смысле слова.) Где его проскениум, что он обрамляет? Я думаю, ответ на это таков, что вы должны воспринимать весь рассказ как театр — со Стромболи в качестве режиссёра. В частности, вы можете увидеть, что диалоги и с Лили и с Дзанни спланированы им. В данном контексте разумно сделать вывод, что Стромболи организовал исчезновение второй из лучших пар обуви рассказчика из его комнаты: нечто, не слишком ценное, чтобы переворачивать в его поисках всё вверх дном, но при этом достойное того, чтобы это нечто вернул Дзанни. Последняя фраза романа, в таком случае, означает осознание рассказчиком не своего статуса марионетки в прямом смысле слова, а кого-то, кем Стромболи манипулировал в более общем смысле. И с точки зрения Стромболи кульминацией спектакля является последняя фраза Дзанни, которую я всё больше начинаю считать предупреждением рассказчику об опасностях замены людей марионетками, и, в свою очередь, сильнейшим намёком на то, что Стромболи не так уж доволен кажущейся идиллией своей жизни. В этом случае единственной нерешённой задачей остаётся статус Лили: к какому типу марионеток она относится? Моя гипотеза, в пользу которой я не вижу в тексте доказательств ни за, ни против, такова, что Стромболи может создавать кукол с ограниченным подобием самосознания; но я бы предпочёл найти более явную подсказку в тексте, чтобы понимать, что происходит на самом деле. Это чудесное превосходно подобранное слово кракелюр становится, в конечном счёте, лейтмотивом рассказа, намекая, насколько всё в нём может быть фальшивым.