Джин Вулф - Кукольный театр

Есть у кого-нибудь ответы получше? Я понимаю, что избегаю целого ряда вопросов: надёжен ли рассказчик? Надёжна ли, в свою очередь Лили, в заявлениях о Стромболи? Почему рассказчик даёт нам так мало сведений о том, что он сам чувствует? (В этом он чрезвычайно похож на других протагонистов Вулфа.) То, что рассказ объёмом, полагаю, не более 3000 слов способен породить столь массивную экзегезу [9] Экзегеза (от др. — греч. ἐξηγεῖσθαι , экзигейстай — объяснять, образованного, в свою очередь, от ἡγέομαι , хегеомай — веду, направляю) — детальное толкование текста, особенно религиозного или античного. (и ощущение, что он всё ещё не исчерпан) — всем этим он обязан той плотности информации, которой добивается Вулф в своих лучших рассказах.

Рич Хортон:

Я думаю, ты неплохо всё подытожил в последнем абзаце.

Стромболи, по сути, отдал своё сердце марионетке и теперь сожалеет об этом. Полагаю, можно спросить, должны ли мы допускать то, что он имел отношения (в буквальном смысле) с Лили, или же это такая замысловатая метафора того, что он оставил Марию ради своего искусства, покинув её, чтобы совершенствоваться как кукольник?

Когда Дзанни произносит, «Он также выражает надежду, что сам он этого не знает», я (как, думаю, и ты) считаю это подсказкой: он боится, что рассказчик тоже рискует стать чрезмерно одержимым своим искусством — или, возможно, псевдо-«отношениями» с Чарити.

В данном контексте «вызывающие жалость игрушки взрослых мужчин» стоит воспринимать либо буквально (как надувных кукол или порнографию или даже любовниц), либо фигурально (как хобби, которым они посвящают слишком много времени).

Рассказ, который я уже не помнил, но чрезвычайно рад перечитать — спасибо!

Ещё одно символичное, пусть и весьма очевидное, имя — это названная в честь известного кукольника Тони Сарга планета Сарг.

(Не ручаюсь за достоверность, но я насчитал в рассказе 2500 слов.)

Мэтт Дено:

Я прочёл этот рассказ много лет назад в «Острове доктора Смерть и т. д.» и помню, как мысленно прокручивал все возможные варианты. Весьма вероятно, что, как ты и говоришь, это поучительная история об отношениях, которые могут возникнуть между художником и его творением. Это подходит под имеющиеся доказательства; правда, единственное, чем эта интерпретация не удовлетворяет — это количеством наводящих на размышления деталей, которые остаются без разрешения.

К примеру, я счёл (и, перечитав, по-прежнему считаю) многозначительным намёком то, что Стромболи упоминает, что марионетки «когда-то (…) были маленькими человечками», а затем, всего через несколько абзацев, следует реплика «малышка Мария, то есть синьора Стромболи, моя жена». Что допускает двоякое толкование, но это можно прочесть и как то, что говорящий на мгновение забыл роль Марии. А Лили говорит «я в нескольких шагах и от её мужа» — снова двоякость, но похоже, что она ставит Марию и Лили в сходное положение.

Разумеется, наш рассказчик ужинает как со Стромболи, так и с его женой, поэтому если Мария — марионетка, то и «Стромболи», возможно, тоже, поскольку он не может быть её кукловодом. Вдобавок, персонаж «Стромболи» говорит, что наибольшее число кукол, которых он может контролировать одновременно — пять, но добавляет, что шесть «не является чем-то невозможным». И наибольшее количество персонажей, которых рассказчик видит собравшимися вместе, в самом деле шесть.

Что приводит нас к концовке рассказа: разве исчезновение «Антонио»-возницы не наводит на определённые мысли, ведь тем самым он становится персонажем, которого рассказчик ни разу не видит рядом с кем-либо ещё? Антонио, этот «прислуга за всё» (определение, которое повторяется дважды), сочувствует нашему рассказчику, говоря о непростом кукольном представлении, «я-то знаю, насколько это сложно» — в частности, как тяжело заставить марионетку передвигаться нетрадиционным способом «так долго, да ещё по неровной поверхности» на дороге меж домом Стромболи и космопортом, «и так быстро», как раз то, что ласторукий Дзанни проделал в конце рассказа («я бежал всю дорогу»).

Так что да, возможно, всё виденное рассказчиком — это представление, с кукловодом на виду у публики (по крайней мере сперва), просто не совсем такое, как сам рассказчик его себе представляет.

Стив Лавкин:

Я согласен, что вызывающая клаустрофобию​ каюта рассказчика на звездолёте является аллюзией на ящик для куклы и ничем более.

Мы также согласны в следующем: рассказчик отвергает попытки Лили соблазнить его, заявив, что не может предать доверие другого человека. Тогда становится ясно, что речь Дзанни относится к его «мастеру», который выражает надежду, что рассказчик не слишком привязан к своим собственным куклам.

Категорически несогласен насчёт названия, поскольку для меня оно было ключевой подсказкой. Кукольный театр — это дом Стромболи. Описание: «Дом в итало-альпийском стиле оказался меньше, чем я ожидал» подразумевает кукольный театр. Здесь каждый является подозреваемым. Вспомните информацию, что мастер может контролировать одновременно пятерых марионеток. В доме Стромболи находятся восемь поименованных персонажей. Трое девушек, поющих песню, идентифицированы как куклы: Джулия, Лусинда и Коломбина. Дзанни-Дворецкий — явно кукла. Лили разоблачена как кукла. Что оставляет Стромболи, малышку Марию (мадам Стромболи), и Антонио-«прислугу за всё».

Малышка Мария, похоже, названа так в честь персонажа-девочки из «Франкенштейна», [10] Имеется в виду экранизация 1931 г. которая была случайно убита, когда чудовище бросило её в реку. Это даёт основания предполагать, что жена Стромболи была случайно убита одной из кукол. Её смерть извратила мастера, чья любовь была перенаправлена на его кукольные творения.

Заметьте, что речь Дзанни в конце относится только к мастеру. Ты, к тому же, добавил уточнение: «{Мастер Стромболи} выражает надежду»… Но ты пал жертвой ловкости рук мастера. Я уверен в том, что Стромболи тоже марионетка. Антонио, которому «нездоровится», чтобы представить Лили, является единственным человеком в кукольном театре, которым является дом Стромболи. Я могу указать на присутствие арки проскениума, театральную манеру речи у Стромболи, Дзанни, Лили и Малышки Марии, и более естественную речь Антонио, но не уверен, что это является убедительным. Если сможете, докажи́те обратное, но я уверен, что это Антонио выступает под именем Стромболи.

Стив Лавкин:

Либо: рассказчик отказывается заводить отношения (говорю сейчас не о сексе) с Лили, утверждая, что хранит верность кое-кому ещё. Тем самым он избегает эмпатии, что для артиста весьма опасно и, возможно, даже вредно. Вероятно, для того, чтобы создать хороший кукольный театр, нужно испытывать любовь к своим куклам. Или, если уж на то пошло, чтобы быть писателем. В этом и заключается смысл замечания Стромболи, поскольку он хочет научить рассказчика настоящему Искусству.