Генри Каттнер - Приключения Пита Мэнкса [сборник]

Сражение длилось недолго. Солдаты вскоре потеряли сознание. Огромные опахала очистили воздух. И еще много шаров осталось в руках жрецов. Те были готовы пустить их в дело при первых же признаках сопротивления.

— Погасите огни, — велел главный жрец, и, когда это было исполнено, в темноте зазвучал его голос, раскатившись по всему залу: — Ра, бог Египта, чье жилье — живительное Солнце, рассуди же фараона и твоего верного слугу.

И тут в зале вспыхнул свет, ослепляя всех присутствующих. Он лился из шара, висящего под потолком, и был такой яркий, что на него невозможно было смотреть.

— Фараон должен повиноваться моему жрецу! — прогремел в зале оглушительный голос.

Главный жрец повернулся к Хеопсу, бессильно обмякшему на троне:

— Ты повинуешься своему богу?

Хеопс хотел было что-то сказать, но Пит, стоящий у трона, нажал скрытый рычаг, и фараон завизжал от боли.

— Да! — поспешно выкрикнул он, когда боль ушла. — Я повинуюсь!

— Освободишь ли ты заключенных и склонишь ли голову перед жрецами Ра?

— Я... Да!

— Поклянись в этом именем Ра!

Наступила напряженная тишина. Хеопс заскрипел зубами, глубоко вздохнул и встретился взглядом с Питом. Он явно сдался.

— Да, — пробормотал он. — Клянусь в этом... именем Ра!

БАНГ!

Пит Мэнкс открыл глаза и увидел доктора Майхейма. Он вернулся в лабораторию. Хеопс, главный жрец и Ага — все остались в далеком прошлом. Пит схватился за гудящую голову, с трудом сел в кресле и потребовал выпивки.

Это помогло. Пит поудобнее устроился в кресле и пристально посмотрел на Майхейма. У доктора был подбит глаз.

— Кто это вам подвесил? — поинтересовался Пит и тут кое-что вспомнил. — А где проф? Он тоже вернулся?

Майхейм осторожно дотронулся до синяка.

— Д-да... Профессор Акер вернулся полчаса назад. Я запустил машину сразу же, как закончил ремонт. Ну, и что с вами было?

— А разве профессор вам не рассказал?

— Нет, — ответил Майхейм и снова, шипя от боли, прикоснулся к подбитому глазу. — Он, н-ну... несколько неадекватен. Боюсь, я недооценил его характер.

— Могу спорить на два цента, — кивнул Пит, — и я бы свои проиграл. Кстати, а где мои пять тысяч? Вы мне их обещали.

— Конечно, конечно. Вот чек!

— Ну, — вздохнул Пит, — за пять тысяч баксов я могу сдержать свои порывы. Что же касается того, что с нами было...

И он рассказал все. Майхейм слушал с открытым от удивления ртом и под конец засыпал Пита вопросами.

— Бомбы? Газовые бомбы? Но как...

— Слезоточивый газ. Аммиак. Профессор сказал мне, как его получить.

— Но невозможно превратить аммиак в газ без электричества...

— У нас оно было, — усмехнулся Пит. — Им же мы засветили большую лампу под потолком. А также пропустили ток через трон фараона. Закрепленный, металлический — из него вышел отличный электрический стул.

— Но... откуда? В Египте не могло быть никаких приспособлений для получения тока. Но вы же не могли использовать статическое электричество.

— Доктор, — сказал Пит, повышая голос, — я собираюсь использовать ваши пять тысяч, чтобы организовать аттракцион на Нью-Йоркской Всемирной Выставке. Когда-нибудь я покажу вам один проспект. Там есть описание шоу под названием «Чудеса зоологии».

Майхейм уставился на него и замигал.

— А? Что вы имеете в виду?

— Там были всякие редкие животные, панды и все такое, — сказал Пит, направляясь к двери, — а также электрический угорь, который давал тока достаточно для того, чтобы работало радио и бегал игрушечный поезд. А если, доктор, такое может делать один угорь целых два года, то у нас там, в Египте, была пара дюжин! А теперь мне пора на телеграф. Нужно начинать собственный бизнес!

Science is Golden , (Thrilling Wonder Stories , 1940 № 4), пер. Андрей Бурцев

Такси завизжало тормозами и остановилось перед зданием Плимутского университета. Пит Мэнкс выскочил из машины, бросил водителю деньги и побежал к входу, испуганно оглядываясь на улицу.

Он натянул котелок поглубже на голову и проскочил через вход в Мир Знания, а оранжевый галстук и коричневые, клетчатые фалды пальто развевались в создаваемом им ветре. Его низенькая фигурка пронеслась по вестибюлю, чуть не сбила с ног рыжую студентку-второкурсницу и скрылась за дверью лаборатории доктора Горацио Майхейма.

— Доктор! — взвизгнул Пит, с трудом затормозив перед реостатом самого зловещего вида. — Я делал вам кое-какие одолжения, теперь вы должны помочь мне. Мне нужно как можно скорее воспользоваться вашим средством!

Доктор Майхейм, который в этот момент беседовал с коллегой, выглядел тощим и длинным. Наклонившись, точно аист с приступом ревматизма, он внимательно посмотрел на Пита с тем же выражением, с каким мог исследовать странный нарост на задней лапе собаки.

— А, Пит, — наконец произнес он. — А я думал, вы в Нью-Йорке. И что значит «мое средство»? Я, знаете ли, не врач.

Пит Мэнкс отчаянно схватил своего друга за лабораторный халат. Его лицо беспокойно дергалось, и вообще он напоминал миниатюрную гориллу в приступе шизофрении.

— Вы не понимаете, — пролепетал он. — Я должен смыться. Исчезнуть. Залезть в какую-нибудь трубу.

Майхейм все еще ничего не понимал. Он даже огляделся в поисках подходящей трубы, но ничего не увидел. Пит отчаянно пытался подобрать нужные слова.

— Мне нужно уйти по-маленькому... — с торжествующим облегчением выпалил он.

Майхейм все равно не понял.

— Ну, так идите, — пожал он плечами. — До свидания.

Пит задергался, словно через него пропустили ток.

— Да, нет, доктор, не так. Они нацелились на меня. Моратти и его бригада идут за мной по пятам!

И тут вмешался джентльмен, с которым беседовал Майхейм. Это был высокий человек в пенсне, похожий на капитана Блэйда.

— Успокойтесь и говорите по-английски! — рявкнул он. — О чем вы лепечете?

Пит впился взглядом в профессора Акера и получил такой же неприязненный взгляд в ответ. Они вовсе не были добрыми друзьями, их вражда началась еще во времена Римской империи.

Потом Пит глубоко вздохнул и со страхом взглянул на дверь.

— Ну, вчера вечером я играл в одном гадюшнике, — начал он. — СМоратти, понимаете? И я обчистил его. Выиграл целых двадцать восемь партий. — У Пита хватило совести при этом покраснеть. — В итоге выиграл у него десять процентов прибыли от его завода по производству самолетов.

— Моратти делает самолеты? — недоверчиво пробормотал Майхейм.